Опрометчиво. Она сразу же оскорбилась: задрала подбородок и с решительным видом собрала в стопку его тарелки, прямо с недоеденным ужином.

– Ну куда уж нам с Америкой и ее пентхаусами тягаться, – открыв дверцу моечного шкафа, резко выбросила остатки еды в мусорку.

– Я не то хотел сказать…

– Да нет, – обернулась, не скрывая во взгляде разочарование. – Ты хотел сказать именно то. А знаешь, что самое смешное? Я не удивлена, ты совсем не изменился.

Полив губку густым средством для мытья посуды, отвернулась и с преувеличенным рвением принялась намыливать тарелки.

Убедившись, что Валюши нет поблизости, Вишневский вошел на кухню и прикрыл за собой дверь. Дальнейший разговор не для детских ушей.

– Прекращай, – подошел к ней ближе. – Ну почему мы вечно кусаемся?

– Может, потому что иначе с тобой нельзя?

– Или с тобой.

– Да что тебе нужно от нас? – швырнула губку в раковину, обдав и себя и стену напротив хлопьями белой пены. – Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы вы съехали отсюда, я же сказал.

– И куда?

– Ко мне.

– К тебе? – улыбнулась, обнажив ряд белых зубов. – Ты серьезно? Домой к твоим родителям?

– Я только вернулся из Америки и тебе это прекрасно известно. Но я уже присматриваю для себя жилье.

– Значит, все-таки "для себя"?

– Не цепляйся к словам, Бога ради! – психанул, что было ему совсем несвойственно. Такие сильные эмоции он вообще испытывал рядом только с одним человеком – с ней. С ней всегда было сложно. Всегда какие-то "но". Он терпеть не мог себя, теряющего контроль, но рядом с ней он его именно терял. Становился несдержанным, совершал какие-то странные несвойственные ему поступки. Он ревновал ее, когда казалось бы на ревность в принципе был не способен.

Невозможная женщина, просто невозможная! Самая несносная в его жизни.

Но парадокс заключался в том, именно в такие моменты он чувствовал, что

живет.

Что вот именно чего-то такого ему, наверное, и не хватало.

– Не хочешь ко мне, давай я подберу для вас что-то.

– Что-то?

– Что-то приличное. Что-то такое, где не будет ванной размером со спичечный коробок.

– Нам и такой хватает.

– Да почему ты такая упертая? – еще одна вспышка. Не агрессии, нет – внутреннего эмоционального броска, что заставило качать адреналин с утроенной скоростью. – Почему тебе вечно нужно делать все наперекор? Почему? Почему просто не принять помощь? Я в состоянии сделать вашу жизнь лучше. Новая квартира, хороший частный детский сад, потом школа.

– Нам не нужна твоя помощь, мы справлялись всегда сами, справимся и сейчас. Между прочим, я практически накопила на собственную квартиру! – и как гордо это прозвучало. – Да, не все сама – мама отдала мне бо́льшую часть накоплений, но и я внесла свою лепту. Еще немного и мне хватит на то, чтобы приобрести собственные метры!

– И сколько? Двадцать пять?

– Зато мои! И я никому не буду за них должна. Ни от кого не буду зависеть!

Что-то в его мозгах шевельнулось при упоминании ею покупки собственного жилья, начала выстраиваться какая-то логическая цепочка. Что-то важное крылось в этих словах, но сейчас, в эмоциях, он просто не нашел времени подумать об этом лучше.

Потом, спустя время, он пожалеет о том, что не догадался сразу, ведь это помогло бы избежать многих печальных последствий. Но это будет потом, сейчас же он переключился на другое:

– Мне нравится твоя независимость, но сейчас не тот случай. Я не буду приезжать к своей дочери в дом, стены которого оплеваны и еще что похуже.

– Можешь не приезжать, – упрямо дернула плечом и вернулась к грязной посуде. – Если ты не понял, нам ничего от тебя не нужно.