Наконец танкист начал выползать из своего металлического гроба. Вначале окончательно выдвинулись ноги, потом тулово, башка… А потом Сергей рывком выдернул немца и… не дожидаясь, пока тот сообразит, что происходит, в лучших традициях бокса пробил классическую «двойку». Немец охнул и обмяк.

Оставалось спеленать пленного его же ремнем, что с непривычки получилось не больно-то сноровисто, и запихать ему в рот импровизированный кляп, реквизировав для этого у него из кармана носовой платок. Шикарная, кстати, тряпка, у иных хозяек полотенца меньше бывают. Все, забрать пистолет – и бегом к своим, которые уже нетерпеливо переминаются с ноги на ногу.

– Чего так долго?

– Пока связывал, провозился.

– Какого хрена? – Мартынов едва не шипел. – На кой нам пленный?

– У нас три танка. Уверен, что этот, – Сергей ткнул пальцем в их танкиста, похоже, из-за многократно и стремительно меняющейся ситуации до сих пор не вполне осознающего, что происходит, – сумеет разобраться с трофеями. Я – не очень, а бросать исправные танки считаю глупым.

Непонятно, поверил Мартынов его словам или сообразил, что новобранцу кровь пустить духу не хватило, черт знает. Тем не менее, аргументацию он принял, кивнул, соглашаясь, и спросил только:

– Оружие взял?

– Да, – Сергей показал ему пистолет.

– А автомат?

– Какой?

– В танке должен быть автомат, это их штатное оружие. Ладно, я виноват – не предупредил. Давай пушку, – Сергей протянул ему оружие. – Так, это вальтер. Нормальный агрегат, надежный. Вот так вставлять обойму, так снимать с предохранителя, патрон досылаешь таким образом… Все, можешь стрелять. В обойме восемь патронов. Сейчас, значит, семь и один в стволе. Запасную обойму взял? Молоток. Ну, будем надеяться, она нам не понадобится.

– Возьми лучше ты, в доме пистолет удобнее всего, а ты единственный, кто умеет им владеть.

Мартынов задумался на миг, потом кивнул, как показалось Сергею, с некоторой долей уважения и взял оружие. Вместо него протянул винтовку, предупредив, что она готова к бою. Шевеление пальцем – и выстрелит, с этим любой дурак справится. А большего, даст бог, и не потребуется.

Вообще, штурмовать набитое солдатами здание абсолютно неподготовленной, не умеющей совместно работать и даже толком не владеющей оружием группой – дурь несусветная, это даже Сергей понимал. Мартынов, впрочем, разбирался в вопросе как минимум не хуже. И пошел он один, приказав товарищам сидеть под окнами и караулить, чтобы никто не вздумал бежать. Убедился, что приказ выполняется, махнул рукой и бесшумно, как призрак, скользнул внутрь здания. И даже тяжелая, рассохшаяся дверь не скрипнула.

Прошло всего-то пять минут, а показалось – вечность. Стрелки часов будто остановились. А потом раздался дикий вопль, и из окна второго этажа едва не на голову Сергею выпрыгнул немец. Свалился, будто мешок, но тут же вскочил, очумело мотая головой. Был он босиком, в одном белье и без оружия, но винтовки в руках студента не испугался и сориентировался мгновенно. Это вам не бюргер с турецкого курорта. Пользуясь малой дистанцией, с завидной сноровкой отбил предплечьем левой руки ствол в сторону и тут же пробил в лицо с правой.

Сергею показалось, будто в голове у него взорвалась граната. Следующее, что он увидел, уже лежа на земле, было, как немец нагибается за оружием, распрямляется, держа винтовку привычно, словно продолжение собственных рук, и тут позади него из темноты вырывается сноп огня, раздается грохот, и фриц валится навзничь.

– Серега, ты как? Живой?

– Живой, – прохрипел Сергей, неловко пытаясь встать. Игнатьев – а это был он – нагнулся, подхватил товарища за шиворот и рывком вздернул на ноги. – Спасибо…