– Да, именно так он потом и назывался. Я служил кондуктором. Перед самым уходом из Крыма попали под обстрел, повредило осколком ногу. Ушли в Тунис, а оттуда, как амнистия вышла, так и вернулся[7].

Вот так-так. Бывший белогвардеец, живет себе спокойно, ни от кого не скрывается. Учителем работает… Или врут историки либеральные о репрессиях к белогвардейцам, или… очень сильно врут. Конечно, прошлое не афиширует, но и не стыдится его. Оригинально…

– А попугай…

– У лейтенанта одного жил. А там… В Тунисе жара, вода дрянная. В общем, умер лейтенант, заразу какую-то подхватил. Вот когда я домой возвращался, мне птицу и впихнули.

Как раз в это время в комнату буквально ворвались две женщины и парень лет четырнадцати на вид. Женщины начали споро накрывать на стол, мальчишка (хотя какой мальчишка, по меркам этого времени уже вполне себе вьюнош) был на подхвате, таская с кухни немудреную посуду. Одна женщина – жена Калмыкова. Вторая – чуть помладше, на вид лет двадцать максимум, и мордально не похожая ни на кого из хозяев. Перехватив удивленный взгляд, учитель пожал плечами:

– Дочка моего лейтенанта. У нее там никого не осталось, совсем кроха была, взял с собой.

– Довесок к попугаю? – усмехнулся Игнатьев.

– Ну да, – Калмыков совершенно не обиделся. – Так оно, в принципе, и есть.

– Понятно… Но вы с нами о чем-то поговорить хотели?

– Да. Прошу к столу, а там и продолжим…

Разговор под невеликую, всего-то по рюмке, выпивку и простую, но вкусную и сытную еду, сразу перешел на деловые рельсы. Надо сказать, Калмыков вполне здраво рассуждал, что после таких плюх немцы сюда придут обязательно. Мстить будут. А потому хотел посоветоваться с профессионалами, что ему, да и остальным жителям города делать. Учитывая, что представители власти смылись почти сразу после того, как стало ясно реальное положение дел на фронте, учитель превратился едва ли не в последнего мужчину, имеющего хоть какое-то отношение к администрации. Вот и пытался в меру сил разобраться в ситуации и понять, как выкрутиться из проблем.

Что же, Мартынов посоветовал лишь одно: брать в охапку кого только можно и валить отсюда как можно дальше. В леса. Авось не найдут. Просто бежать уже поздно, они далеко в немецком тылу, и фрицы налаживают здесь управление, интегрируя захваченные земли в собственную экономику. Так что или партизанить, или…

– Есть вариант, – негромко сказал Хромов, хотя его, в общем-то, никто не спрашивал. И, когда к нему повернулись, спокойно пояснил: – Если немцы будут знать, что те, кто им нужен, рядом, но не здесь, им будет не до города.