– Ты куда? – удивилась Вероника, которая тоже собиралась на работу, и засунула за щёку зубную щётку. – Жумала, бужешь отшипатша… – прошепелявила она, приступив к чистке зубов.

Ха, отсыпаться… Мила тоже так думала.

– Слава звонил, попросил приехать, – призналась она, завязывая волосы в пучок. – Вернее, не попросил, а почти потребовал. И если потребует ещё и избавиться от ребёнка… – она положила руку на живот.

– Пушть тофко попшобует, – Вера сплюнула белую пену и добавила более внятно: – Что бы он там тебе ни сказал, тут же звони мне, поняла? И пусть я вчера была не права, но если твой Слава окажется таким же козлом, как и его младший братец…

– Не мой он, – отчего-то смутилась Тамила. – Мне с ним куда сложнее, чем с Владом. Вчера так глянул… У меня до сих пор коленки трясутся.

– Главное, чтобы он об этом не знал. Держись перед ним сильной, слышишь? – напутствовала Ермолаева. – А то раздавит.

«Ха, легко сказать «держись сильной», когда он одним только взглядом пригибает к земле…» – думала Мила, поднимаясь на нужный этаж.

Войдя в холл, она привычно улыбнулась Анне и вопросительно указала глазами на кабинет шефа.

– У Вячеслава Ивановича сейчас посетительница… – начала было та, но в этот момент дверь начальства с грохотом распахнулась, вызывая ощущение дежавю.

«Господи, неужели опять?!» – вздохнула Тамила, глядя как из кабинета Самойленко-старшего почти выбежала взмыленная светловолосая девушка. Снова блондинка, кстати. Впрочем, как и сама Мила. Интересно, это просто совпадение, или Самойленко-младший предпочитает именно белокурых красоток? Может, как раз поэтому он тогда, в клубе, выбрал её, а не черноволосую Веру?

Неуверенно глянув на Анну, Тамила осторожно приблизилась к кабинету босса и заглянула внутрь. Супервайзер сидел на корточках и шарил рукой по полу, а на его левой щеке виднелся красный след от чьей-то пятерни. Хотя понятно, от чьей именно. Эта нервная дамочка Милу едва с ног не сбила. Похоже, Славе в который раз несправедливо досталось из-за непутёвого младшего братца. Его очкам тоже: они лежали на полу, одно из стёкол разбилось. Уже вторые очки стали жертвой тяжёлых женских ручек.

Тамиле вдруг стало стыдно: первые-то испортила она. Да и вела себя почти как эта несдержанная особа. Хотя нет, не так. У Милы действительно были причины ударить шефа (именно его!), потому что он осыпал её несправедливыми упрёками и обвинил во всех грехах. Зато выбежавшая девица наверняка искала Влада, но по печальной традиции нашла Славу. Справедливая обида на начальника переросла в сочувствие.

– Что случилось? – не на шутку забеспокоилась она, входя внутрь и не понимая, что он потерял на полу. Очки пытается нащупать? Неужели без них совсем ничего не видит?

От звука её голоса Самойленко резко дёрнулся (как человек, которого застали врасплох) и глянул в сторону двери, щурясь левым глазом, который ощутимо слезился. Выражение раздражения на лице мужчины сменилось досадой. Он несколько раз моргнул (видимо, инстинктивно, пытаясь унять слезотечение), и тут Мила заметила, что глаза у него разные! Правый, как и прежде, бирюзовый, зато левый, который продолжал слезиться и вызывал явный дискомфорт, – был странный, куда более светлого оттенка, кажется, бледно-зелёный (точнее она не смогла разглядеть), и придавал шефу слегка демонический вид.

«Да уж, одинаковые братья… да не одинаковые».

Тамила продолжала смотреть на начальника и вдруг поняла, чем он занят. Судя по всему, Слава не очки ищет, а шарит по полу, пытаясь найти маскирующую линзу. А может, не только маскирующую, но и корректирующую (кто знает?!).