Сейчас Лёша споласкивает тарелки, чтобы поставить в посудомойку. Конечно, он готовил, убирать должна я, но сегодня я – наглая тварь. Раскачиваюсь на стуле, сложив руки на груди и, прищурившись, придирчиво разглядываю его.

– Хочешь узнать, почему я такой умный, хоть и спортсмен? – Леший оборачивается и подмигивает.

– Типа да. Машка рассказывала, что ты иногда дерёшься на арене…Вы же обычно… ну…

– Тупые! – Хохочет Лёша. – В профи нас в Омске забирают в тринадцать, и мы живём в спортивном интернате. Многих, конечно, потом вытуривают, кто-то уходит сам, не выдержав нагрузок или поменяв планы на жизнь. Первый год – это притирки. Дрались как черти. Но и дружба потом – навек. Наш вратарь, Митька Соколов – мой одногруппник. Друг за друга жизнь отдадим!

Вытерев руки, Леший тянет меня за собой в зал. Включает на ёлке гирлянду, гасит свет и усаживается на диван, привлекая к себе под бок. Я порываюсь было дёрнуться, выскочить, но лапища прижимает крепче, большим пальцем выводя узоры на голом плече.

– Мама сказала, что заберёт из хоккея, если я не буду прочитывать по одной книге в неделю. Строго блюла, знаешь. Сама параллельно читала, чтобы в субботу, когда я приходил домой, обсудить книжку. Книжный клуб на двоих. Я сначала орал, пытался обмануть, искал короткие пересказы, но потом втянулся как-то. Сам стал предлагать, что почитать. Думаю, она так хотела не только вбить мне в мозги что-то, но и пыталась сохранить эту связь между нами. Скучала очень. Я до сих пор отмечаю в голове моменты, которые мне хотелось бы с ней проанализировать.

– А сейчас обсуждаете книги? – Мерцание гирлянды, тёплое тело и вибрация в груди Лешего как-то магически на меня действуют. Мне спокойно и комфортно.

– Сейчас нет. Мама болеет, иногда не может встать, не то что читать. Я купил ей подписку на аудиокниги, но не уверен, что она понимает, что слушает.

– Что с ней? – Сердце подскакивает в ожидании ответа.

– Рассеянный склероз, прогрессирующая стадия. – Рука сжимается на моём плече, удерживая на месте, когда я снова дёргаюсь, собираясь встать. – Я не то, что смирился, но пытаюсь. Окончательного лечения нет, есть только поддерживающая терапия. Хотел забрать сюда, к себе, но врачи сказали, что важна привычная обстановка. Там её сестра, племянники. Я езжу, как только появляется возможность. Вот скорее всего, с Омском будем перед четвертьфиналом играть, я сразу после матча к ним и побуду подольше, Филиппок разрешает.

– А Новый год?

– Вылечу утром тридцатого, задержусь на неделю. Потом у нас Рождественский бал для спонсоров, где должна быть вся команда. – Он о чём-то вспоминает. – Маша придёт, как думаешь? У нас благотворительный сбор для таких детей, как её Боря. Лис уговорил правление клуба уделять больше внимания инклюзии и собрать денег.

– Не уверена… Она такая упёртая. Ради сына пойдёт, может быть. Но ей сейчас очень тяжело… После того, что Машка узнала про твоего Лисовского, она замкнулась ещё больше.

Качаю головой.

– Я бы просто убила его, вот и всё.

– Знаю, – ухмыляется мне в волосы Леший.

10. Глава 10

Я веду пальцем по татуировке Лешего, то появляющейся, то исчезающей в мерцании гирлянды. Это пара коньков, хоккейные ворота и клюшка на фоне леса. Конечно, у хоккеиста должен быть хоть один рисунок, посвящённый делу его жизни.

– Нас трое с такими татушками. Лис, я и ещё один парень из Оттавы, Марк. Набили почти сразу, как нас задрафтовали в Ванкувер. Всё время ходили и щипали друг друга, боялись, что сон.

— Это сразу после молодёжки?