Но она и бровью не ведет. Приподняв руку, шевелит пальцами на прощание и трогает тачку с места. Успеваю лишь кулаком дать по бамперу и как кретин пялюсь ему вслед.

Никто никогда не играл с Равилем Девлегаровым в такие игры, какие устраивает Яра. Она же ни капли меня не боится. Уверена, что умнее и изобретательнее. Но у нее есть одно слабое место. Слишком борзая и смелая. А такие часто слепнут и ошибаются.

Облизав губы, которыми она упивалась полминуты назад, достаю мобильник и вызываю такси. Доберусь до нее — пожалеет обо всем. Я еще заставлю ее хотеть меня по-настоящему. Она не знает, с кем связалась. Напрасно думает, что научилась брать мужиков за яйца. С такими, как я, она еще не сталкивалась. Ведь я в единственном экземпляре.

Состариться можно, пока такси приедет. Каждая секунда вечностью кажется. В ожидании звоню своему тупому детективу и посылаю его к чертовой матери. Сам все выясню. Так надежнее. Успеваю созвониться и с адвокатом, начавшим процесс против Эльвиры. Она у меня максимально надолго загремит за решетку. Я об этом позабочусь. Игнорирую звонок от матери и кузины. Поверить не могу, что эти двое так наивны. Мать уверена, что я ее прощу. А вторая уже промотала все бабки, хочет еще. Осталось «любимой» тетушке объявиться, чтобы они меня своим тройничком до состояния аффекта довели. Что за наказание у меня с родственниками по материнской линии? Куда ни плюнь — мразь и шлюха. Еще и обижаются, что я с ними родниться не желаю. Да я бы срать с ними на одном километре не сел!

Наконец приезжает такси и с черепашьей скоростью довозит до дома Ярославы. Моя тачка припаркована нарочно поперек. Чтобы все соседи меня матом крыли, как истинного водятла.

Ключи нахожу в замке зажигания. Она даже не попыталась быть бережливой. Зато оставила подарок на сиденье. Даже бантом повязала.

Разрываю блестящую упаковку и разворачиваю семейные трусы. Голубые. С желтыми утятами. И записку: «Теперь тебе есть, в чем спать».

— С-с-с… — пытаюсь обозвать ее, но она даже этого не заслужила. Прозвучит как комплимент.

— Эй, Девлегаров! — слышу сверху.

Задираю голову. Ярослава стоит на балконе, держа в руках черный мусорный пакет.

— Зубная щетка, которой ты утром бивни чистил! — Закидывает в него щетку и берется за полотенце. — А в это ты свою задницу заворачивал! — Завязывает пакет, который выпускает из рук прямо в клумбу с какими-то цветочками. — Проваливай из моей жизни! И передай своей матери, чтобы больше не звонила мне! Мне до вашей больной семейки нет никакого дела!

Взмахнув волосами, разворачивается и уходит с балкона, сделав меня объектом всеобщего внимания прохожих и местной желтой прессы в виде пенсионерок на скамейке.

Чего бы ты ни добивалась, дрянь, напорешься только на одно место. Ты еще станешь моей. Это я тебе гарантирую. Сломать тебя для меня теперь дело принципа.

Прыгаю за руль, но едва хлопаю дверью, как раздается звонок. От Эльвиры. Явно будет умолять отозвать заявление. Но мне надо отвлечься, пока я этот дом по кирпичику не разнес.

— Чего тебе?! — рычу в трубку.

Слышу всхлипы. Очень предсказуемо.

— Равиль, нам нужно поговорить.

— Мои интересы теперь представляет…

— Есть вероятность, что произошла ошибка, — перебивает она меня навзрыд.

Напрягаюсь:

— Что, черт возьми, опять за фокусы?

— Равиль, — больно приземляет она меня, — возможно, Ярослава носит не твоего ребенка.