– Потому что другой мой брательник дворником в Кадетском корпусе служит. И там этих костей не полпуда, а два. Лука оттуда их вывозил. Теперь придется мне. Но и кости из гимназии не хочется терять. Понимаешь, к чему клоню?

Кешка кивнул.

– Готова отдать тебе гимназию за две трети выручки. Что скажешь?

Кешка ответил Анфиске с достоинством:

– Благодарю. Подумаю.

– Что? Цену набиваешь? Черт с тобой, за половину.

– Нет, за треть. У меня тоже ноги не казенные.

– Ладно, пошли, познакомлю с братом. Ему полтину в день, ну а мне треть выручки.

– Сейчас не могу. Дела.

– Понимаю, мать надо навестить… Давай-ка встретимся в полдень у гимназии, что у Пустого рынка. Знаешь, где?

– Да, в Соляном переулке. А можно…

Кешка в окно хорошо видел поджидавшую его Наталью, которая для видимости болтала с соседками по дому.

– Что?

– Сундук наш в твой сарай перенести?

В отличие от Фроськи, Анфиска с Лукой продавали маклакам свою добычу не каждый день, а раз в неделю. И для хранения костей арендовали во дворе дома небольшой сарай, который запирали на навесной замок.

– Да не вопрос. На, держи ключ.

Кешка дождался, пока Анфиска доест и уйдет из чайной, а потом, расплатившись с буфетчиком за еду, отправился на улицу. Наталья стояла в отдалении и по-прежнему точила лясы с подружками. Кешка пошёл во двор, краем глаза заметив, что квартирохозяйка, попрощавшись с товарками, осторожно двинулась за ним. Улучив мгновение, когда он находился вне её зрения, Генерал подбежал к пожарному ящику, открыл его и зачерпнул горсть песка. Далее он шел медленно, то и дело озираясь, чтобы Наталья, наблюдавшая за ним из-за угла, поверила, что он идет к тайнику.

У Анфискиного сарая Кешка еще раз огляделся по сторонам и, будто убедившись, что никого нет, достал ключ, открыл сарай и зашел внутрь.

– Вот же холера, – прошептала Наталья, пару раз бывавшая у Анфиски в сарае и знавшая, что тот доверху завален всяким хламом. – Нашел, где деньги спрятать. Что же делать? Придется отобрать у Генерала деньги силой. А заодно и ключ от сарая. Запру его там, а сама в сыскную…

Наталья быстрым шагом пересекла двор.

В правой руке у Кешки был зажат песок, а левой он якобы шарил внутри костей, сваленных в дальнем углу сарая, который не просматривался от двери. Мальчику нужно было заманить Наталью вовнутрь. И это ему удалось. Услышав торопливые шаги и характерное покашливание, он запел песню каторжников, которых они с мамкой как-то встретили у Николаевского вокзала:

– Ой, кто здесь? – спросил Кешка, когда Наталья зашла в сарай.

– Это я, Кешенька. А ты что тут забыл?

– Я-то? Ничего…

– Зачем врешь? Я ведь теперь тебе как мать. – Наталья медленно приближалась к мальчику. – Ах вот где у тебя тайник! А ключ от сарая где взял? У Анфисы украл?

– Но ты ведь Анфиске не скажешь?

– Конечно, не скажу…

Наталья схватила Кешку за ухо, он взвизгнул.

– Деньги давай, живо.

Кешка кинул ей песок в глаза. Наталья взвыла и отпустила его. Мальчонка быстро добежал до двери, закрыл её и навесил замок.

Первая часть его плана удалась.

Теперь надо было выманить Натальиного мужа. Гришка редко покидал жилище, потому что портняжным ремеслом занимался на том самом столе, на котором ночью спал с женой и детьми.

Что бы придумать?

Забравшись на дуб, Кешка забрал из тайника деньги. Затем вернулся к дому, поднялся на четвертый этаж и зашел в комнату. Гришка корпел над заплатками, которые пытался приладить на протертые до дыр штаны. Его детки ползали под столом, играя обрезками тканей.