Но прозвенел звонок, и Петру Брониславовичу нужно было спешить на урок. Он удалился, а Светлана Юрьевна, оставшаяся в учительской, принялась показывать какой-то листок своим подружкам, которые долго и весело смеялись над тем, что там было написано.

Антон Мыльченко очень любил поэзию. Он читал множество поэтической литературы – и толстые тома, и тоненькие стихотворные сборнички современных авторов. И мечтал о томике собственных стихов… Чужие строчки не раз приводили его в восхищение. Антон плакал над ними. И не раз он трагически восклицал, наткнувшись на ту или иную строчку:

– Ну как же так?! Меня опять обскакали! Это же моя мысль, моя рифма! Украли, передрали… Эх, и как они об этом догадались у себя в девятнадцатом веке! Ведь это я придумал…

И он, обиженный, но вдохновлённый, бросался сочинять своё очередное произведение. Чужие стихотворные строчки и рифмы переплетались в Антошиной голове с его собственными. Такими стихи и ложились на бумагу – так что даже сам автор не мог уже определить, где он сам написал, а где какая чужая строчка затесалась. Любил Антоша поэзию, очень любил…

И верил, что она всем приносит удовольствие и счастье, да ещё и вершит людские судьбы. Так что обещание помочь Петру Брониславовичу в создании стихов для его возлюбленной, где описывались бы метания и страдания его влюблённой души, не было пустыми словами. Антон Мыльченко не терял времени даром.

И через несколько дней после встречи на ступеньках его сонет был готов. Самым лучшим своим почерком он написал его на двойном тетрадном листе и понарисовал во всех углах букетики цветов для красоты. Вышло замечательно:

«Петр Брониславович, Ваш навеки» – так подписал Антон свой сонет, долго и тщательно таился, наконец выбрал момент и запихнул листок, слегка помяв его, в сумку, оставленную Светланой Юрьевной на стуле.

– Ну, теперь у Петра Брониславовича всё хорошо будет! – радостно потирая руки, сообщил Антон своей соседке по парте Зое Редькиной.

– Почему?

– Любовь, Зоя, любовь… – загадочно проговорил он, и Зоя выразительно покрутила пальцем у виска.

Светлана Юрьевна, прочитавшая это стихотворное произведение, естественно, решила, что это дело рук влюблённого физкультурника, и теперь старательно избегала его. Показала безумные стихи своим подружкам, те почитали и выдали резолюцию: с сумасшедшими мужчинами-поэтами связываться опасно. И долго-долго смеялись, цитируя его сонет…

А сам Пётр Брониславович действительно написал стихи, как посоветовал Мыльченко, только не показал их своему предмету любви. Постеснялся. Но услышав о том, что его стихам рады, решил, что Светлана Юрьевна, возможно, умеет читать мысли и даже стихи, которые он пытался в уме складывать, а потому горечь его переживаний стала ещё более концентрированной.

Сергей Никитич очень любил издеваться над учениками. Этим он попросту мстил за то, что они его не слушались. Чтобы его не тревожили, на перемене перед началом урока он заставлял всех положить свои вещи в кабинет и снова покинуть его – до тех пор, пока не прозвенит звонок. А сам закрывался там один и занимался своими делами. То рисовал на доске какие-то схемы, то заполнял журнал, то читал что-то. А иногда ничего не делал – просто сидел и ждал звонка. А вещички лежали в кабинете – и не все ученики успевали выхватить из своих рюкзаков и сумок учебники, чтобы успеть подготовиться на перемене к уроку. Дома нужно готовиться – отвечал на возмущённые возгласы Сергей Никитич и злорадно потирал ручки. А не успели выучить – вот и получили плохие оценки…