– Это хорошо, – глубокомысленно заметила Делли. – Значит, он уже достиг цели.

– Почти достиг, – поправил я. – Сейчас спущусь, попытаюсь подойти поближе, рассмотреть, так сказать, адресата.

Я кинул взгляд направо, налево, высматривая, по какой из стрельниц удобнее спускаться.

– Вот и славно, – напутствовала меня Делли. – А я тогда съезжу распоряжусь насчет минерального сока для Ниссана.

Последние слова феи были заглушены стуком копыт. Я тщательно присмотрелся, выискивая удобный маршрут для спуска, и враскорячку, цепляясь пальцами за щели в каменной кладке, начал движение вниз. Конечно, можно было попросту сигануть со стены в сад, но перспектива что-нибудь сломать меня отчего-то не грела. Наконец твердая почва оказалась у меня под ногами, и я, найдя взглядом объект слежки, крадучись начал пробираться в высокой некошеной траве к башне, около которой все еще кружил голубь. Быть может, мне показалось, что из-за стрельчатого окошка на третьем этаже донеслось знакомое с детства «гули-гули-гули», а может, и нет. Но, прекратив кружение, белокрылый гонец устремился вниз именно к нему. Судя по тому, что и все остальные окна в доме были открыты из-за летней жары, он явно знал, куда лететь. Я оглянулся, примериваясь, нет ли где поблизости дерева, с которого открывался бы достойный вид на «конечную почтовую станцию». Однако, увы, этот день не сулил благополучного исхода начинаний ни моих, ни голубя. Да, подходящее дерево нашлось без труда, но в тот момент, когда я уже подкрадывался к стволу, что-то темное с клекотом рухнуло сверху, хватая невезучего голубка и разметывая во все стороны легкие белые перья.

– Проклятие! – выругался я. – Сокол! Только этого не хватало!

Между тем небесный охотник взмыл ввысь, сжимая в когтях законную добычу, игнорируя мои попытки разглядеть наличие бубенчика на лапке, отличающее благородную охотничью птицу от тривиального воздушного пирата. Если где-то существует голубиная книга судеб, то наверняка этот день был фатальным для несчастной пичуги. Стоило Делли снять магическую защиту, как несчастный стал поживой кривоклювого бандита.

– Ладно, – процедил я, смиряясь с невозвратимой потерей, – ничего не попишешь. Попробуем уточнить, к кому это наша птичка направлялась.

Я сделал шаг в сторону, намереваясь обойти отель и… Пожалуй, мне стоило благословить безвременно почившую пташку, своею гибелью избавившую меня от необходимости лезть на дерево, росшее неподалеку от таинственной башни. Едва лишь я повернулся к нему спиной, как сверху послышался хлопок, какой бывает при открытии автоматического зонта, и спустя миг на землю предо мной спланировало нечто, вернее, некто, вернее, хрен его знает кто, абсолютно мерзкого вида.

Вряд ли бы нашелся поэт, способный описать представшее моему взору страшилище, особенно глядя ему в глаза. Но попробуйте вообразить себе тварь с мордой землистого, серо-зеленого цвета, нечто среднее между жабьей и человечьей, лупоглазое, рогатое, на двух коротких, должно быть, очень сильных ногах с длиннющими когтями, с кожистыми крыльями-дельтапланом на верхних лапах и мощным хвостом, напоминающим гарпун… Вот что-то в этом роде, только еще более гадостное. И хотя существо было ростом едва лишь с крупную собаку, связываться с ним не хотелось аж ну никак.

Тварюка оглушительно заверещала и, расправляя, должно быть, для острастки, крылья, вразвалочку направилась ко мне, щелкая зубами широченного, от уха до уха, рта и тарахтя по земле тяжелым шипастым хвостом. Честно сказать, не знаю, как следует обращаться с подобными ошибками эволюции, но лично я бросился наутек. Возможно, это была не самая удачная мысль, однако времени на обдумывание не было. Это самое «некто», судя по напряженным нижним конечностям, явно готовилось прыгнуть на возможную жертву. Новый хлопок, точь-в-точь повторяющий первый, – и зубастый реликт, пронесясь чуть в стороне, рухнул в нескольких шагах от меня, возобновляя атакующий танец. Я бросился в сторону, моля неизвестно кого добавить силы ногам, а еще лучше приделать к плечам крылья, чтобы дать возможность сигануть через чертов пятиметровый забор, рано или поздно грозивший стать у меня на пути непреодолимой преградой. Существо вновь прыгнуло, отрезая мне путь, я снова отпрянул, неумолимо сознавая, что еще один-два таких прыжка, и быть мне прижатым к каменной ограде, будто приговоренному к расстрелу. Мы снова остановились, вглядываясь друг другу в глаза. Два холодных светлых блина с черными точками зрачков смотрели на меня не мигая с тем равнодушием, с каким изучает меню любитель ростбифов в вегетарианском ресторане.