Но дядя Паша ничего такого не чувствовал.

– Вроде бы все в порядке, – сказал он, имея в виду, что в квартире не наблюдалось следов борьбы, обыска или разбоя.

Вся мебель стояла на своих местах, вазочки и безделушки не валялись по полу. Вообще, порядок в квартире поддерживался образцовый. Саше даже стало стыдно за собственные пенаты, которым было до идеальной чистоты страшно далеко. А уж с появлением Аладдина они и вовсе стали напоминать поле боя. Но потом она устыдилась уже своих собственных мыслей, какой бы захламленной ни была ее комната, это была ее комната, а значит, она по определению была самой лучшей на свете.

– Чисто тут у них, – тоже заметил дядя Паша. – Интересно, вдвоем за порядком следили или кто-то один? Моя вот супруга тоже была чистюля из чистюль, вечно меня пилила. То огрызок яблока забуду, то обувь после улицы не помою, то в уличных брюках на стул сяду. А уж когда я случайно под Новый год салатницу на пол перевернул, тут уж визгу было. Пришлось мне под бой курантов тряпкой по полу возить. Как год встретишь, так его и проведешь. Только не помогло мне это, жена моя после этого от меня все равно ушла. Сказала, что с таким неряхой ей противно даже рядом находиться.

– И долго вы вместе прожили?

– Где-то около года.

– Так это еще давно было?

– Ну да, в молодости. Потом-то я уж не рисковал, один жил. Зачем я такой неуклюжий хорошей женщине жизнь портить буду.

– Вы? – изумилась Саша. – Это жена вам своим занудством жизнь портила! Чуть было совсем не испортила! И очень хорошо, что эта чистюля-маньячка от вас свалила! Прекратите переживать. Она плохая, вы хороший!

– Не говори так. Моя жена была святая женщина.

– Вам нужно снова жениться.

Но дядя Паша даже испугался этого предложения.

– Нет, нет! Что ты такое удумала. Свой век я уж как-нибудь один доживу.

И, чтобы прекратить неприятный ему разговор, он воскликнул:

– Марина… Марина, ты тут?

Никто не отозвался. И Саша снова ощутила, как у нее в груди нарастает тревога. Если Марина Владиславовна до сих пор не вернулась к себе домой, то это могло значить, что она осталась в этой квартире. И в каком виде – еще предстояло разобраться. В квартире было две комнаты, кухня и раздельный санузел. В первой комнате не было ничего, что указывало бы на наличие в нем тайника, в ней и мебели-то почти не было. И телевизора не было. Одна лишь большая кровать и по обе стороны две тумбочки. Подразумевалось, что ничего не должно отвлекать мужа с женой в спальне друг от друга. Стены были гладкими и выкрашенными однотонной краской. В таких идеальных стенах тайник шиш устроишь.

Вторая комната была куда как перспективней в отношении тайника. Мебели тут было полно. Стены были оклеены тяжелыми, с золотом обоями. Похоже, что спальню Кирилл с Ладой переоборудовали согласно своим вкусам, а вторую комнату оставили в том виде, в каком она досталась им от хозяйки квартиры. Лепнина на потолке, позолота всюду, где это возможно, на окнах старомодные портьеры и уйма всевозможных узорчиков и завитушечек.

– А что это тут у нас торчит?

Внезапно дядя Паша замер, словно наткнувшись на невидимое препятствие. Саша ткнулась ему носом в спину, угодив пониже лопаток, и ощутила исходящий от комбинезона дяди Паши запах. Пахло то ли мятой, то ли ментолом. Очень нехарактерный для рабочего комбинезона запах.

Но долго думать об этом она не могла, потому что дядя Паша повел себя совсем уж странно.

– Сашка, – прошептал он каким-то не своим голосом. – Иди-ка ты отсюда! Живо! Не нужно тебе на это смотреть!

Но Саша уже поняла, что он нашел что-то стоящее, поэтому даже не помышляла о том, чтобы уйти. Вместо этого она, наоборот, как можно дальше вытянула голову и обнаружила, что на полу кто-то лежит. Это была женщина, во всяком случае, ноги точно были женскими и немолодыми. Саша еще посильней вытянула шею. Она прямо чувствовала, как растягивается у нее позвоночник. И все же усилия того стоили. Она увидела, что на полу лежит женщина. И женщина эта была Саше знакома. Сбылись все самые скверные ее предчувствия, потому что женщиной этой была Марина Владиславовна.