Он с трудом сдерживал смех, Кристиан пошел красными пятнами, Камилла и Дрю сидели как в театре. Бернон не знал, как реагировать на этот балаган, но было ясно – к такому не привык.

– Да не бойся так, – хохотнул Рикард, – мы им сыр придавливаем.

– Статуя короля священна, – как-то не очень уверенно проговорил принц.

На что Рикард совершенно серьезно согласился:

– Так у нас и сыр ничего такой.

По опыту знала: если это не остановить, продолжаться будет долго.

– Тебе полотенце? – спросила Бернона.

Тот кивнул, но глаза его ничуть не уменьшились. Если он впадет в прострацию на неделю, даже не знаю, кто будет объясняться с его семьей: Крис, отломавший статуе голову, или Рикард, от души поиздевавшийся над другом. К слову, отношения у них явно панибратские, раз такое позволялось.

Но все же Бернона было жалко. Столько переживаний, и все в один день.

– Никки, – когда я вернулась, все еще красный Крис уже убрал гирю и подмел пол, – а это… это кто?

– Друг Рикарда, – хмыкнула я.

– А он правда… ну… короля сын…

– Нет, – проорал откуда-то с лестницы Рикард, – его памятника! Считай, оставил парня сиротой, а ну иди голову обратно приклеивай!

Кристиан не стал сдерживаться и показал спине Рикарда очень неприличный знак. Тот в долгу не остался и мстительно произнес:

– А еще ему Сырочек нравится!

Некоторое время Крис тоже переосмысливал жизнь. Потом, ко всеобщему удивлению, повернулся к Камилле:

– Ты чего вечером делаешь?

Та застыла с огромной морковкой во рту.

– Жру, – сообщила, знатно обалдев.

– А после?

– Сплю…

– Ну а после? – не сдавался Крис.

– Опять жру! Чего тебе надо, скажи уже наконец?

– Бабу ищет, – ехидно протянул вернувшийся Рикард.

Он переоделся и умылся, хотя, пожалуй, у мужиков с короткими волосами умывание мало отличалось от помывки головы.

Крис и Камилла начали спорить о какой-то ерунде, Дрю носился по кухне, забавляясь со сквозняком, Бернон наверху наводил марафет. В этом хаосе никто не заметил, как Рикард остановился рядом со мной и принялся задумчиво поглаживать мою шею. Убрать его руку я не могла, ибо мешала пассерующиеся овощи, так что со стороны смотрелось, будто у меня припадок у плиты начался.

– Щекотно! – прошипела я наконец.

– Но приятно? – уточнил мужчина.

– Давай я тебе пятки пощекочу? – предложила в ответ.

– Знаешь, Сырочек, сарказм и чувство юмора твоего привидения, похоже, заразные.

– Ой, кто бы говорил. – Я фыркнула.

Попробовала кабачок, ничего не поняла и протянула кусочек на лопатке Рикарду.

– Как с солью? – спросила.

Как назло, именно в этот момент вернулся Бернон, а Кристиан оставил в покое несчастную Камиллу и ее морковку. Я дернулась в сторону, убрав лопатку, и Рикард знатно обжег язык. Не день, а катастрофа какая-то!

Дипломатичный принц не стал спрашивать, куда мы дели гирю. Я кое-как рассадила всех за столом, разложив еду: салат, овощи и лангустины в чесночном соусе. Всех удивил Бернон: он смотрел на огромных креветок как на что-то незнакомое. Оказывается, в столице с морепродуктами туговато, а уж такого и вовсе почти не возили. Странно, но принц оказался отнюдь не гурманом.

После ужина Рикард и Бернон сели обсуждать прошедший день. По эмоциональным репликам парня я поняла, что он рассказывает, как стража отреагировала на вызов. Рикард отнесся ко всему этому на удивление спокойно. Только еще раз напомнил не выходить из дома без сопровождения. Но мы и так уже об одиночных прогулках не помышляли.

Камилла в очередной раз писала список покупок. Мы попросили Кристиана завтра зайти, расставить мебель. Я сделала два холодных шкафа из планирующихся пяти, а Рикард меж тем как-то умудрился прибить в подвале полки для сыра. Уже надо бы заселять их и заодно опробовать плесень, которую сберегла Камилла.