Едва мои ноги ступили на дорогу, пленница вывалилась из багажника. Я бросился ее поднимать, заметив подъезжающую к нам машину ГИБДД. Когда наклонился, чтобы подхватить беглянку под локоть, этот самый локоть врезался в мой глаз, затем последовал удар по лбу маленьким огнетушителем – видимо, она нашла его в том самом неисправном багажнике. Боюсь, звездочки на погонах уже не разгляжу, их тут столько летает!

   Я помотал головой, нагнал девушку, которая со всех ног неслась к инспекторам, и прижал к себе. Знала бы она, что натворила! Не пройдет и получаса, как по нашему следу уже будут идти Стражи, и вовсе не правопорядка!

   - Помо… - Закричала эта беда в юбке - вернее, в джинсах, пока ее рот не был зажат моей рукой. 

   - Что происходит? – органы, опасливо косясь на нас, не особо спешили на помощь.

   - Девчонка сбежала от папки, - улыбаясь, пояснил я. – Везу домой.

   Мерзавка с удовольствием тяпнула меня за палец, и проорала:
   - Он врет! 

   - Проверьте, позвоните, - с моих губ слетела известная фамилия, которая заставила их охнуть. – Отец подтвердит. И скажите Пал Палычу, что Литвинов привет передает.

   Через пару минут мне почти что отдали честь, а пленницу наградили укоризненным взглядом. 

   - Зачем папу волноваться заставляете, - инспектор покачал головой. – Молодежь!

   - Идем. – Я не рискнул снова запихивать девицу в багажник, распахнул перед ней дверь в джип. – У нас крайне мало времени!
 

16. Глава 4 Убежище

ГОРАЙ

   - Теперь понимаешь? – примерно обрисовав ей перспективы, спросил я.

   - А сразу сказать не мог? – Магда обожгла меня своими зелеными глазищами. 

   - Когда? Времени не было.

   - И куда ты меня везешь?

   Хороший вопрос. Неподалеку была деревня, куда бабушка увозила внука на все лето. Каждый год это на самом деле была маленькая жизнь с рыбалкой, катанием на лошадях соседа, поливом огорода, ловлей толстопузых лягушек, охотой на недозревшую клубнику и поедание зеленых вырви-глаз яблок. То самое беззаботное детство, которое ушло навсегда, оставив светлые воспоминания.

   До сих пор помню, Пал Палыч в возрасте 12 лет клялся, что если поцеловать жабу, сбудется любое желание. Мы со Славкой и Эдиком посмеялись, но тайком от друзей я все же отловил несчастное животное и, крепко зажмурившись, чмокнул в склизкую спину. 
   Ошалевшая лягушка побыстрее упрыгала от подростка, не ведая, какие надежды на нее возлагал маленький мальчик, который больше всего на свете хотел увидеть маму. Которая, конечно, не приехала. 

   Но вскоре стало понятно, почему – напоровшись ногой на стекло в пруду, я узнал, что такое тошнота от вида хлещущей из раны крови, а кроме того, выяснил, что даже ужасный порез у меня зарастает намного быстрее, чем у нормальных людей. Чем вообще у людей.

   Когда друзья, перемазанные кровью, донесли меня до дома, хлюпающий разрез уже начал зарастать. Бабушке пришлось рассказать нам, четверым, кто я на самом деле – Страж. Мальчишки поклялись хранить эту тайну. 

   Они сдержали слово – до самого моего отъезда из России после смерти бабушки никто, даже их жены, не узнали, что я полудемон, сын потомков Каина и Лилит. А дружба от этого, кстати, ничуть не пострадала.

   Дорога к деревеньке не изменилась – свернув с шоссе, джип попал в объятия русской глуши – непроходимую грязищу. Две колеи от колес машин, залитые жижей, с грехом пополам вывели нас к горстке дачных домиков, едва видимых в свете пары фонарей. Свет в окнах не горит, дым из труб не идет, машин рядом нет. Можно надеяться, что мы тут одни.