Сердце наполнялось боевой отвагой, всякая мысль о страхе перед врагом исчезала. Ни одного неверного шага, ни одного промедления – и тогда армия непобедима.

Александр командовал сам. Сам водил на тренировку. Пехотинцы и конники слышали его голос, не менее решительный и громкий, чем голос покойного царя. И с изумлением каждый день убеждались, что их молодой полководец знает военную науку, что он умеет командовать, что, сохраняя для них все привилегии, он потребует от них полного повиновения и полной отдачи сил. Но поняли и то, что сам он, их молодой царь, пойдет первым с ними на любую опасность, не побоится никаких бед и трудов и что за таким царем они могут смело пойти в самые тяжелые и далекие походы.

Молодой царь торопился. Сейчас все его заботы были о том, чтобы подготовить себе надежное войско. Армия – его сила. Армия – его надежда. Его будущее, его власть, его мечты, его слава – все в руках армии. Армия же и его защита.

А защита Александру была сейчас очень нужна. Враги грозят ему со всех сторон, отовсюду идут тревожные вести. На севере фракийские племена, с которыми много пришлось сражаться Филиппу, прежде чем он покорил их, отказываются признавать власть Македонии. В Фессалии брожение, фессалийская конница не хочет подчиняться македонянам. Пеония заявляет о своей независимости. Варвары уже разбойничают на македонских границах… Эллада, еще разрозненная внутренними распрями, зашумела в единодушной надежде вернуть свою свободу. Афины готовятся к войне, вооружаются, вооружают флот, который все еще самый сильный в Элладе. Пелопоннес не хочет подчиняться решению совета амфиктионов, которое провел Филипп, и признать македонского царя гегемоном – вождем объединенных войск для войны с персами. Филипп умер – отпадает и решение амфиктионов.

Фиванцы постановили изгнать из своей крепости Кадмея македонский гарнизон. Они были согласны признать Филиппа вождем объединенных войск. Но Александра признавать вождем они не хотят.

Амбракийцы[41] македонский гарнизон уже изгнали. Этоляне[42], заверявшие Филиппа в своей дружбе, взялись за оружие. Аргос, элейцы[43], аркадяне больше не считаются ни с военной силой Македонии, ни с договорами о союзе с ней. А Спарта никогда ни с кем не считалась и никому не подчинялась… Союз, организованный Филиппом, распадался.

В Афинах первым о смерти Филиппа узнал Демосфен.

Демосфен неделю назад похоронил свою единственную дочь. С омраченным лицом, осунувшийся, он в последнее время редко показывался на улицах. И лишь в том случае, когда государственные дела требовали неотложного присутствия Демосфена, его сутулая фигура появлялась в совете.

На седьмой день траура, вечером, в его дом постучался тайный гонец Харидема, военачальника наемных войск. Харидем стоял у границ Фракии, и вести о событиях в Македонии дошли до него очень скоро. Харидем, своевольный, разнузданный человек, ненавидел македонского царя – он не забывал, что Филипп когда-то отнял царство у его зятя, фракийского царя Керсоблепта.

Демосфен удивился, услышав, что гонца прислал Харидем. Что нового может сообщить ему этот человек?

Гонец сразил его оглушающей вестью:

– Филипп убит!

Демосфен выпрямился. Он боялся поверить своим ушам.

– Повтори!

– Филипп убит. В Эгах.

– Расскажи подробно, – еле вымолвил Демосфен, чуть не задохнувшись от радости.

Он усадил гонца Харидема, сам сел напротив и внимательно, жадно выслушал рассказ о том, как убили ненавистного ему македонского царя.

На другой день афиняне с удивлением смотрели на Демосфена. Он шел по улицам в торжественной белой одежде, с венком на голове – так одеваются лишь в дни больших народных празднеств.