Делаю небольшой перерыв и пью принесённый морс. Савва будто телепат, всегда угадывает мои желания. Собравшиеся с жадностью смотрят, как я мелкими глотками пью отличный напиток. В помещении душновато, ещё и царь-батюшка обеспечил дяденькам дополнительное потоотделение. Ничего, потерпят.

– Это не шутки, а вопрос государственной важности. Нам важно начать продавать в Европу готовую продукцию. Если кто не согласен, то пусть сейчас откажется. Обещаю, что не буду никого карать. Желающих нет? Тогда готовьтесь в ближайшие годы к усиленному труду. Поблажек не дам никому. Вот он проследит, что вы выполняете все наставления, прописанные в грамоте. А он приедет в гости к тому, кто плохо понимает русский язык и начнёт нам мешать.

Сначала показываю на главу губернской канцелярии Мануйлова, а потом на командира Кремлёвского полка Дунина. После взгляда на недоброе лицо Мартына пробрало даже бояр. Поляк давно приучил людей к тому, что является моим карающим мечом. Некоторые за глаза называют полковника Малютой Скуратовым, а его бойцов – опричниками. На самом деле – это враньё. Парни борются больше с криминалом и выполняют мои поручения типа недавних диверсий на Ладоге. Но иногда могут и приволочь излишне зарвавшегося вельможу. Это больше спецназ и частично моя охрана, чем репрессивное войско. Однако лишний раз народ припугнуть не мешает. Для имиджа полезно, и чтобы знать не расслаблялась. Царь всё видит! И от его гнева не уйти!

– Есть ещё одна важная новость. Через полтора года я запрещу любому человеку давать деньги в рост, – вижу, что некоторые собравшиеся дёрнулись. – Для заёмщиков будет открыт банк по голландскому типу. Пока идёт подготовка, и вы можете выкрутить руки своим должникам. Но я уже сейчас запретил давать под залог поместья и землю. Вопрос долгов решайте в суде.

Делаю ещё небольшой перерыв и собираюсь с мыслями. Мне самому тяжело даётся сегодняшний разговор. Либо возлияния с Карлом, либо усталость тому виной, но снова разболелись ноги. Оттого я на взводе, с трудом сдерживаю злость. Перевожу взгляд на вмиг взбледнувшего Урусова. Губернатора я пока не трогал. Значит, пора.

– А теперь ответьте мне вот на что. Почему улицы не мощены и в Новгороде жуткая грязь? На подъезде к городу лужи размером с Ладогу, целые вереницы возков стоят, ибо не могут их проехать. Сам шлях – просто ужас! Весь разбит, а на дворе только изок[7]! Может, мне самому взять лопату и начать убирать за вами дерьмо или лужи засыпать? Ты не стесняйся князь, говори. Возможно, ещё какая работа для царя есть. – Урусов нервно сглотнул, дёрнув огромным кадыком. – Указ был?

– Так это… государь, – начал блеять вмиг растерявший всю спесь аристократ.

– Значит, выполняй. Тебе доверено не село, а богатейший город России. Перед теремами навален мусор, берег Волхва весь загажен, народ справляет нужду чуть ли не в колодцы, на папертях толпы вшивых нищих, щеголяющих струпьями, а смрад, идущий от Новгорода, чувствуется за десять вёрст. Это похоже на свинарник, даже хуже. А со свиньями у меня разговор короткий, – снова киваю на Дунина, и тишина вокруг становится просто звенящей. – Вы же не немцы, бани не знающие, моющиеся раз в месяц и гадящие, где живут. Или православный люд Новгорода вдруг оскотинился? Ничего страшного, мы быстро вернём ему человеческий вид. Завтра встречаемся для обсуждения благоустройства города и дорог. Заодно Лихачёв объяснит, как в Москве вывозят мусор и чистят зимой снег. Поверьте, дело важное. Сами потом не нарадуетесь, когда мои приказы выполните.