Сам же он не пил практически, по своему обыкновению. Так – пригублял. Все больше смотрел и слушал.

В зале появился один из доверенных людей Миледи. И аккуратно, без спешки и не привлекая лишнего внимания, подошел к царевичу, шепнув тому на ушко:

– С Нартовым беда.

Алексей ему кивнул и так же тихо и спокойно вышел следом. Хотя банкет уже жил своей жизнью и, в общем-то, в нем не нуждался. Споры о литературе потихоньку переходили в острую фазу: некоторые пытались таскать друг друга за бороды.

Отошли в сторонку.

– Что случилось?

Уже через пять минут царевич, быстро одевшись, ехал на разборки. Этакую импровизированную стрелку, если это так можно назвать. С двумя десятками лейб-кирасир и Герасимом.

Верхом.

На рысях.

Быстро добрались.

Уже было темно, но в особняке, на который ему указали, горел свет. И явно там спать не собирались. Да и ворота перед ними распахнули, словно ждали.

– Му? – грозно спросил Герасим у слуги.

Тот сжался, узнав головы лейб-кирасир, но выдавил из себя:

– Так… заприметил я вас. Как дверь не открыть? – И спешно добавил: – Там они, там. На первом этаже.

– Жив еще? – спросил выехавший вперед царевич, отчего слуга заробел еще сильнее. Но смог ответить:

– Семейный совет там. Пока не порешат, чего ему сделается? Помяли только.

– Не нравится мне это. Всем проверить оружие. Готовиться к засаде.

– Му? – спросил Герасим у Алексея.

– Мне лучше с вами быть. И не так уж нас много, чтобы разделяться. Все готовы?

– Да-да… – хором прошептали лейб-кирасиры.

Царевич кивнул.

И Герасим взял командование на себя, стал отдавать распоряжения жестами. Бойцы спешились, оставив коней подбежавшим слугам. Бледным как смерть, что особенно ярко проступало в окружающем сумраке. И ринулись вперед. Быстро. Решительно. По отработанной схеме.

– МУ! МУ! – рявкнул Герасим, врываясь в числе первых в зал, где шел семейный совет.

Вроде и смешно.

Наверное.

Должно быть.

Но вид влетевших в зал лейб-кирасир в «полном фарше» и особенно Герасима к улыбкам не располагал.

Лицом в пол не уложили. Нет. Но это и не требовалось. У каждого ворвавшегося лейб-кирасира в руках было по паре револьверов. Чего за глаза было достаточно, чтобы в считаные секунды положить всех присутствующих. А стрелять они умели. И об этом отлично знал каждый человек в Москве и не только.

– И что здесь происходит? – поинтересовался, входя, Алексей. – Мне сообщили, что одного из моих лучших инженеров похитили и увезли сюда. Это, я надеюсь, просто недоразумение?

– Алексей Петрович… – осипшим голосом произнес старший, не решаясь встать с кресла. Просто чтобы не провоцировать лейб-кирасир. И смотрел он не в глаза царевичу, а в дуло револьвера, направленное на него. Сказал и осекся. Потому что от дальней стенки донеслось:

– М-м-м! М-м-м!

Там лежал на полу кто-то прикрытый тряпицей. С кровоподтеками. И дергался. Судя по узору движений – явно связанный.

– Проверь, – скомандовал царевич Герасиму.

Тот показал несколько жестов, и один из бойцов выполнил приказ.

Раз.

И из-под тряпки извлекли Нартова. Изрядно помятого, крепко связанного и с кляпом во рту.

– Очень интересно. Даю вам одну попытку объясниться.

Старший собрался с духом и выдал единым порывом, что этот мерзавец посмел залезть под юбку его внучке. Дочери наследника. Опозорил ее и все семейство…

– Довольно, – остановил его царевич и, обращаясь к Нартову, поинтересовался: – По любви?

– По любви, – тихо ответил тот. Говорить ему было трудно из-за слишком долгого нахождения кляпа во рту. А может, и еще какая причина – вон челюсть как трет да мнет, может, и туда прилетело.