– И эти четыре тысячи… Это какой-то такой гарнизон с частями усиления? – спросил Алексей.

– Вероятно, – кивнул Голицын. – У них, кроме собственно маньчжуров, еще родичи халка на службе и ханьцы. И их совокупно ничуть не меньше. А вся их армия оценивается не меньше чем в пятьсот тысяч.

– Боже! – воскликнул Петр, представляя предстоящую тяжелую войну.

– Не все так страшно, как кажется. Алексей прав – маньчжуры в своей стране выступают как оккупационные силы. Так что на полевую армии они больше ста тысяч вряд ли смогут выделить. А границы у них протяженные. Рискну предположить, что против нас они даже половины не сосредоточат.

– Почему?

– Логистика, – за Голицына ответил Алексей. – Для войны с нами они перебросили четыре тысячи, очевидно, через Маньчжурию и провели вдоль Амура. И вероятно, осуществляют их снабжение по реке силами флота. А вот севернее Читинского острога им приходиться преодолевать «бутылочное горлышко». Вдали от своих населенных владений организовывать большой караванный путь по неудобным землям… Это испытание. Очень серьезное испытание.

– Из-за этого и торговля в Кяхте плохо развивается, – добавил Голицын.

– Да и черт с ней, – махнул рукой Петр Алексеевич. – Там явно все прахом пошло.

– Как война закончится, все вернется на круги своя, – улыбнулся сын. – Так вот – Кяхта. Им больше четырехсот верст[20] идти через пустыню и горную местность до нее. А верблюдов у них не так много. Так что особенно не развернешься. Ни в торговле этой, ни в войне с нами. Из-за этого же достаточно слабые джунгары до сих пор держатся. Два-три полка маньчжуров, если бы смогли полным составом выйти, просто раздавили бы этих западных монголов походя. Но логистика… Она их сковывает по рукам и ногам.

– И что ты предлагаешь? – спросил царь после небольшой паузы.

– По-хорошему территория между Удинском и Читинским острогом – естественный барьер между Россией и Цин. На этом рубеже очень легко и удобно держаться и обороняться малыми силами.

– Ты что, хочешь отдать им Нерчинск?! – вскинулся Василий Голицын.

– Я? – удивился Алексей. – Я обозначаю ситуацию. Раз уж так сложилось, что мы с ними начали воевать, то нам не только отбить Нерчинск надо, но и как-то порешать вопрос с границей. Так, чтобы удерживать те владения было проще. Сейчас Нерчинск живет на поставках с большой земли. Это дорого и трудно. Нам нужна логистика и сельскохозяйственные угодия для хоть сколь-либо значимого населения в тех краях.

– Ты же сказал – там «бутылочное горлышко», – хмуро произнес царь.

– Мы можем там проложить чугунную дорогу и решить этот вопрос. В будущем. Они – нет. Но все равно, чтобы там поставить хотя бы пару полков, такое решение не годится. Слишком много еды придется возить с той же Волги.

– Ой, – отмахнулся царь. – Давай это потом. У нас сейчас Иркутск под угрозой. И нам нужно что-то с этим делать.

– Сколько, как ты думаешь, они смогут развернуть против нас под Удинском? – спросил Алексей у Голицына.

– Десять тысяч максимум. Ну пятнадцать. Хотя вряд ли.

– А на притоках Амура?

– Все зависит от ситуации.

– Пятьдесят тысяч?

– Не исключено, хотя маловероятно.

– Сто тысяч?

– Исключено. – покачал головой Голицын. – У них проблемы с джунгарами и, как я слышал, кое-где еще. Всю свою полевую армию бросить против нас им весьма затруднительно. Тем более что снабжать по тому плечу будет отдельной формой искусства. Нет, конечно, шансы столкнуться с действительно крупными соединениями у нас есть, но они незначительны. Максимум, что, как я думаю, Цин выставит против нас, это полный полк с усилением. Это предел.