Тут уж Алексею уступили.

Втянулись.

Раз за разом продумывали ее захват и так, и этак. Прикидывали сроки и методы. Реакцию шведов. И обстоятельства. Разные погодные условиях. И многое другое. Теперь у царя имелось несколько хорошо проработанных планов. Детальных. Взвешенных.

Он был волен выбирать.

Сам.

Смотря по ситуации, как командующий армией.

И он выбрал.

Как несложно догадаться – тот план, в котором взятие должно было происходить как можно быстрее. Горячий норов и общая нетерпеливость Петра Алексеевича дали о себе знать. Он и так последние пару лет, словно конь, бил копытом, с трудом себя сдерживая. А тут такая возможность…

– Открывайте огонь, – громко произнес царь.

Его приказ тут же передали по инстанции.

И уже минуту спустя 30-фунтовые гаубицы[19] осадного полка начали пристрелку. Гранатами. Полыми чугунными шарами с установленными в них трубками замедлителя из дерева. Их ставили вместо пробки непосредственно перед стрельбой, чтобы порох не отсыревал. В стволе такие гранаты позиционировались с помощью наплывов так, чтобы запальное отверстие было обращено в сторону среза ствола.

Первый выстрел.

Недолет. Взрыв прогремел на берегу возле стены.

Второй.

Удар в стену, от которого граната вообще раскололась без всякого вреда.

Третий.

Граната перелетела кромку стены и взорвалась где-то внутри.

После чего батарея из дюжины гаубиц перешла к рабочей скорострельности. Спокойной. Размеренной. С тщательной обработкой ствола банником и вдумчивой корректировкой наводки.

Выходило не очень быстро.

Где-то выстрел каждые две минуты.

Так что за час эта дюжина гаубиц накидывала порядка четырех сотен гранат в крепость. Достаточно убедительных 6-дюймовых гранат. Учитывая небольшие размеры Нотебурга – такой скорострельности хватало более чем. Как и количества стволов.

После трех часов непрерывного обстрела, выпустив больше тысячи гранат, батарея замолчала. Несмотря на все усилия и неспешный темп, стволы перегрелись. А внутри крепости горело все, что могло гореть. Ведь деревянных построек там хватало. Вон дым шел коромыслом. Местами черный, жирный и очень нехороший. Видимо, сырое горело…

Пару часов отдыха.

И вновь трехчасовой обстрел гранатами.

И вновь тишина.

Уже до ночи.

Артиллеристы же, обслужив свои орудия, сели снаряжать картузы порохом и заниматься прочими делами. Спокойно. Без спешки. Они бы не делали этих перерывов. Однако стволы перегревались, а второй батареи гаубичной у Петра не было. Собственно, осадный полк присутствовал у него пока в единственном числе, состоя из пушечной, гаубичной и мортирной батарей. Нового образца.

В принципе, можно было развернуть и еще полк, или даже два. Но, увы, обеспечить его боеприпасами просто не успевали. Вон всего дюжина гаубиц за день расстреляла две с половиной тысячи гранат. А ведь это всего один неполный день бомбардировки…

Да, шведам досталось.

Сильно досталось.

Крепость-то крошечная, и этот обстрел дал плотность порядка одной 6-дюймовой гранаты на 15 квадратных метров. Для тех лет – чудовищно. Просто чудовищно. Понятно, что они распределялись неравномерно по площади. Да и слепые зоны имелись, где находиться было относительно безопасно. Но все же… все же…

Ночью, чуть за полночь, бомбардировка повторилась. Два раза по полчаса. Скромная. Просто чтобы всех разбудить.

Ну а что? Царь им спать не разрешал.

Разумеется, ни о какой-то корректировке огня не могли идти и речи. Но это и не требовалось. За первые артиллерийские налеты батарея успела пристреляться и могла работать вслепую. Так что гранаты эти прилетали куда надо…