– Улюшка, я чай заварила, травы сама растила, ох, духовитый. А блины бери споднизу, они остыли уже.

Господи, ну какие угрызения совести о собственной аморальности могут протиснуться мимо удовольствия теплых свежевыпеченных блинов со сметаной. А потом взошло солнце, подарив последнему дню года ясную погоду. Ульяна окончательно махнула рукой на свои вчерашние подвиги и с головой окунулась в подготовку новогоднего стола.

Оказалось, что приготовления были затеяны не зря, потому что первого января нового года к обеду в гости к Настасье Капитоновне должен явиться весь ее хор. Ну, не совсем весь – но лучшая его часть.

– Уж в новогоднюю-то ночь мы не собираемся, возраст не тот, чтобы по ночам шарахаться. Я и сегодня долго сидеть не буду, так, президента послушаю – да и спать пойду. Зато уж завтра… – Настасья Капитоновна даже зажмурилась от удовольствия, продолжая деловито раскатывать тесто. – Так что скучно тебе тут со мной в Новый год будет, Уляшка. Зато уж первого мы тебя развлечем!

Уля вздохнула. Перспектива слушать выступления народного хора на дому казалась ей несколько… спорной. По части приносимого удовольствия. Но Ульяна мудро промолчала.

И они сели лепить пельмени.

Это был какой-то нескончаемый день готовки. Пельмени, пироги, сельдь под шубой, винегрет, мясо по-французски. С непривычки было очень жарко от большой печи. В шесть вечера Уля взмолилась о пощаде и была милостиво отпущена с кухни.

Ульяна вышла на улицу. Какой сегодня день чудесный для прогулок. Был. Сейчас уже стемнело. Ульяна покосилась на соседний дом. В нем светились окна, по крайней мере, на первом этаже. Интересно, что сейчас делает Захар?

И снова вернулась ночная крамольная мысль. Уле до зуда вдруг захотелось пройти до его дома и все же постучать в его дверь. Просто чтобы посмотреть на реакцию. Угрызения совести ее терзать перестали, но вот она сама перестать думать о Захаре не могла. Правда, прекратила попытки угадать его мысли – Уля смогла себя убедить, что, во-первых, это у нее все равно не получается, а, во-вторых, ей это и не надо. Но что-нибудь сделать хотелось просто до зуда в кончиках пальцев.

Разгоряченные готовкой у печи щеки, наконец, остыли. Как и вся Ульяна. Обойдется этот Захар. Не женское это дело – за мужиками бегать. Даже если они сложены как боги, в отдельных местах абсолютно идеальны и великолепно умеют делать куни.

Уля вздохнула – не в первый раз за день – и вернулась в дом. А там прилегла на диван с телефоном – и как-то незаметно заснула. Проснулась она от того, что Настасья Капитоновна тормошила ее за плечо.

– Улюшка, вставай, уже начало девятого. Давай за стол садиться, старый год провожать. Гость у нас.

Уля села, нещадно зевая и прикрывая рот. Голова была тяжелой – как и всегда, когда спишь вечером. Ульяна тряхнула головой, убрала волосы от лица и подняла, наконец, взгляд.

В дверном проеме, с бутылкой шампанского и ананасом, стоял Захар.

– Ну, чего ты встал в дверях-то! – как будто привычно ворчала на Захара Настасья Капитоновна, выглядывая из-за его плеча. – Пойдем на кухню, бутылку твою в холодильник уберем, да этого зверя хитрого колючего… Чего с ним делать, а? Ты хоть знаешь, как его резать-то, этот ананас?

– Разберемся, Настасья Капитоновна.

– Ну и пошли. Дай девчонке в себя прийти, а то встал и зенки вылупил.

Захар хмыкнул, подмигнул Ульяне, развернулся и вышел.

А Ульяна со стоном снова уткнулась в подушку. Вот же гад! Выбрал время! Когда она спросонья, лохматая и мало что соображает. Но сама она при этом улыбалась. Глупо и счастливо улыбалась.