– Сними шкуру с этого зверя, – приказал ему строго Буттафуоко, – и принеси поскорее язык и котлеты. Их надо съесть сегодня вечером.

Потом, повернувшись к корсару, продолжал с любезностью, странной для человека такой грубой наружности:

– Сеньор, следуйте за мной. Моя бедная хижина и моя жалкая кладовая в вашем распоряжении.

– Большего я и не прошу, – ответил граф.

Буканьер поднял свою аркебузу и медленно пошел, окидывая взглядом кусты, – скорее по привычке, чем по надобности, потому что собаки не подавали никаких признаков беспокойства.

– А убитого вами быка вы оставите здесь? – спросил граф.

– Мой друг должен находиться недалеко, – ответил буканьер. – Он снимет шкуру и вырежет лучшие куски мяса.

– А остальное?

– Отдадим змеям и ястребам, сеньор, для нас важны только шкуры, которые с выгодой продаются в Пуэрто-Байада англичанам и французам, в большом количестве прибывающим туда каждые шесть месяцев.

– А испанцы вам не мешают?

– О! Беда, если они нас поймают! Но мы хитры, а кроме того, нас поддерживают флибустьеры Тортуги, наши добрые друзья.

– У вас есть знакомые на Тортуге?

– Очень много, сеньор граф.

– Когда вы там были?

– Всего три месяца назад.

– Гронье и Дэвис все еще там? У меня рекомендательные письма к ним и к Тасли. Это самые известные флибустьеры в наши дни. Не так ли?

– Да, сеньор граф, но вам придется поторопиться, чтобы вручить их.

– Почему?

– Потому что они в данный момент действуют на континенте, точнее – на Панамском перешейке, на Тихоокеанском побережье. Последние известия от них принесли флибустьеры с острова Сан-Хуан. Они, кажется, занимаются там нападением на галеоны, которые время от времени Перу посылает в Панаму.

– Стало быть, я должен пересечь перешеек, чтобы найти их? – спросил сеньор ди Вентимилья, казалось, не слишком обрадованный этим известием.

– Капитан, – вмешался Мендоса, которого насторожило дурное настроение корсара. – Пуэбло-Вьехо находится на континенте, и мы не можем подойти к нему на нашем фрегате. Мы посетим этот чудный городок, чтобы пожать руку маркизу де Монтелимар; а потом отправимся разыскивать знаменитых флибустьеров, без которых ничего не сможем делать.

– Ты как всегда прав, дружище, – согласился граф, немного успокаиваясь.

– Вот моя хижина, – сказал буканьер, и в тот же момент собаки с радостным лаем бросились вперед.

Под группой великолепных высоких пальм из пальмовой поросли показалось жалкое жилище, построенное из плохо переплетенных веток и нескольких жердей; поверх каркаса были набросаны шкуры, которым полагалось защищать хозяина и его слугу от ливней, время от времени обрушивавшихся с неслыханной силой на остров.

В нескольких метрах, под навесом, помещалась кухня, состоявшая из трех или четырех камней, служивших камином, пары вертелов и глиняного кувшина с водой.

Вокруг сушились бычьи шкуры, хранилось вяленое и копченое мясо, прикрытое огромными банановыми листьями.

– Вот мой дворец! – рассмеялся буканьер. – Здесь многое надо бы починить, да у меня все не находится времени стать дровосеком. Входите, сеньор граф.

Внутри лачуга выглядела не лучше, чем снаружи. Охапка сухих листьев служила постелью – это была единственная мебель охотника, который когда-то, возможно, жил в изысканной роскоши в столице Франции.

К столбам были подвешены огромные ножи, перепачканные кровью по самую рукоятку, гигантские бычьи рога, наполненные, видимо, порохом, кожаные мешочки с пулями и тыквы, служившие бутылками.

– Индейское жилище! – определил граф.

– Хуже, сеньор! – ответил буканьер. – Эти дикари умеют строить хижины куда удобнее нашей… Располагайтесь, сеньоры, а я приготовлю для вас завтрак. Вот и мой помощник с припасами.