— Угомонись, — говорю грубо, зло, хлестко и она как-то странно застывает, морщит лицо и одним ловким движением вскакивает. Воинственная. Не моя.

— Там мою подругу насилуют, а ты хочешь, чтобы я просто прошла мимо? – повышает она голос и тянет руку за телефоном.

Реакция хорошая, но у меня лучше. Отворачиваюсь на ее рывки, попытки. Поднимаю руку вверх и ей остается только прыгать и обдавать меня запахом и шелком своих светлых, как луна, волос.

Пытается пнуть меня в голень, но тут же оказывается ко мной спиной, вернее даже, оху*нной задницей.

— Твоя Снежана та еще шлюшка, — говорю над ухом, и она снова пытается вырваться. — А ты просто дура, если думаешь, что полиция сможет с нами что-то сделать.

— Не правда! Вы сядете, и не смей упираться в меня своим…

О, да. Член ломит и болезненно упирается мне в трусы, словно уговаривая: «Вы же тут, блять, одни. Нагни. Покажи этой крале, что такое реальность, покажи ей, кто ты такой».

— Нам ничего не будет, хочешь, докажу? — шиплю ей на ухо и толкаю на землю, наваливаюсь сверху, хочу просто показать, как легко в действительности надругаться над девкой. Особенно, такой слабой и глупой как она. — Баллончики, ножи. Как только ты оказываешься наедине с мужиком, нужно помнить, что его член всегда хочет тебя вые*ать.

— Отпусти, ублюдок, не смей туда лезть, — кричит она, упираясь руками в землю, пытается меня столкнуть, пока я лезу дрожащими пальцами ей в тугие брючки, уже предвкушая нежную писечку. Но ее рывки задницей только распаляют, не оставляя шанса отказаться от сладкого десерта, что она прячет в своей манде.

— Да, стой! Стой же, Максим! – кричит она и извивается сильнее, а я замираю от звука собственного имени. Все называют меня Макс или Бес. Повелось так. Но Максим, да еще ее мелодичным голосом, сносят крышу, впрыскивают яд в кровь.

Но и это не все. Следующие слова заставляют не просто биться сердце чаще, они его стягивают колючей проволокой, протыкая и выпуская вместе с кровью что-то дикое, необузданное. Желание сделать ее своей. Не на один трах, а навсегда.

— Максим, ну у тебя же руки грязные.

Обычная фраза, а сколько в ней смысла. Я вытаскиваю руки из штанов и сразу поднимаюсь наверх. Смотрю на ладони с налипшей грязью, потом на то, как она вдруг встает на колени и тут же срывается на бег.

Реально думает, что сможет убежать? От меня? Телефон опускаю в карман медленно, давая ей фору. Но уже спустя несколько секунд подрываюсь за ней.

Бежим уже по городу, приближаемся к ее дому. Она бегает неплохо, но я быстрее.

Слышу впереди, так близко, уже тяжелое дыхание и хватаю ее за руку, ровно за секунду до того, как мимо нас проехала машину, поднимаю на руки и несу к закрытой остановке, что неподалеку.

Лана уже не вырывается, просто рвано выдыхает, когда ставлю ее у кирпичной стены.

— А если бы не были грязными? — задаю вопрос, мучавший меня всю дорогу, пока смотрел за ее попкой. — А если бы не были?

— Я не знаю, — раздраженно рычит она и хочет обойти, но я толкаю ее назад к стене и упираю руку над головой. Теперь она в ловушке, смотрит куда-то в шею, и сама резко поднимает глаза.

— Вы изнасиловали ее! – заливается она той же песней. — Вы надругались над ней, использовали и пришли снова. Звери.

— Слова-то какие. Ты бы еще сказала: взяли без надлежащего на то согласия. Лучше письменного.

— А как мне нужно разговаривать, – огрызается, руки складывает на груди. Внимание к ней привлекает. — Трахнули? Отъебали? Выдрали? Прожарили?

— Смотрю, ты шаришь, – хмыкаю. — Но ведь ты права. Там насилия-то не было. Так, небольшая групповушка. Они просто развлекались.