Аврора подошла к княгиням и присела в глубоком реверансе, постаравшись вложить в это движение все свое почтение и признательность к статной седовласой даме, которая смотрела на нее сейчас с едва заметной улыбкой:

– Какая радость видеть вас здесь, госпожа канонисса фон Кенигсмарк! – воскликнула Анна София, протягивая руку для поцелуя. – И радость эту мы предпочли бы разделить в сугубо приватной обстановке, – добавила она уже громче, обращаясь к окружающим.

После этого она встала и вышла в соседнюю комнату. Ее невестка и Аврора проследовали за ней… Как только двери за ними захлопнулись, Кристина Эберхардина порывисто обняла Аврору и расплакалась:

– Как я счастлива, что вы вернулись, моя дорогая! – произнесла она сквозь слезы. – С Божьей милостью вы все так же прекрасны, и это вселяет в меня надежду!

– Ваше Высочество, право же, я тронута, – пробормотала молодая женщина, совершенно не ожидавшая подобного приема. – Не думала, что ко мне будут настроены столь дружелюбно.

– О, поверьте мне, это так! – вздохнула супруга Фридриха Августа. – По правде сказать, мне вас очень не хватало. В вашу пору, когда вы были при дворе, я была куда счастливее!

– В мою пору?..

Аврора почувствовала себя уязвленной и хотела было должным образом ответить, но Анна София уже усадила плачущую невестку на стул и вложила ей в руки носовой платок, которым Кристина Эберхардина не преминула воспользоваться.

– Полноте, девочка, успокойтесь! Не стоит огорчаться по такому поводу. Эта женщина приехала сюда в числе…

Она осеклась и бросила быстрый взгляд на Аврору, кивком указав на свободный стул, однако молодая женщина поняла, что та собиралась сказать «в числе прочих». Стало совершенно очевидно: у Фридриха Августа появилась другая любовница!

В принципе, Аврора уже давно подозревала нечто подобное – иначе чем можно было объяснить все эти странные поступки Фридриха Августа? Зачем он отправил ее в Кведлинбург? Впрочем, у нее не было времени как следует обо всем поразмыслить: Анна София вызвала служанку, чтобы та препроводила бедняжку Кристиану к себе, а сама подсела к Авроре, взяла ее за руку и с жаром воскликнула:

– Ну же, не томите, дорогая моя! Расскажите мне о нашем милом маленьком бастарде! Вы не представляете, как он меня занимает!

– Рассказывать почти нечего, сударыня: он очень красивый, крепенький и веселый… А еще очень своевольный! Я недавно навещала его, и теперь у меня сердце буквально разрывается на части от осознания того, что я не могу взять его с собой в Кведлинбург.

– Не стану спрашивать, где он сейчас. Всем известно, что в этом дворце даже у стен есть уши. Надеюсь только, что он в безопасности. Правда, угроза, которой мы обе так опасаемся, похоже, временно миновала…

– Что вы хотите этим сказать?

– О, все очень просто: его единокровный брат, наследник престола, тоже весьма крепенький, – что удивительно, учитывая то, насколько неуравновешенна его мать, впрочем, вы и сами все видели! Рискну предположить, что братьев у него больше не будет, а посему он без особых проблем займет место моего сына. Однако меня беспокоит Флеминг…

– Но у него, должно быть, полно других дел? Могу я спросить, как обстоит дело с польским троном?

– Думаю, все хорошо! Первые кандидаты, такие как великий герцог Баденский, устранились ввиду нехватки средств на уплату выборщикам Польского Сейма. Разумеется, остается самая большая проблема: король Франции, поддерживающий кандидатуру своего племянника, принца де Конти, который у поляков в большом почете благодаря своим блестящим действиям в войне с турками. Однако на стороне моего сына Россия и Австрия… Очень скоро все разрешится.