Чтобы отвлечься, прошла на кухню, вымыла руки и умыла лицо прохладной водой, подарившей легкую свежесть коже.

Неужели я действительно дома? С трудом веря, отыскала среди роскошных запасов в холодильнике винегрет, плотно закрытый крышкой.

Много есть явно не следует после... Зажмурилась. Затем отбросила прочь мысли. Как расправилась с салатом, не поняла. Съела всё стоя, словно голодающая с Поволжья. Даже до стола не дошла. Помыла за собой стеклянную тарелку, намереваясь сделать матери приятно. После чего из последних сил приняла ванну, откровенно клюя носом. Вода на время помогла расслабиться и забыть про всё плохое.

Утомленное возвращением, тело вскоре охватила невыносимая слабость. Устало обернув волосы одним полотенцем, другим спешно растёрла влажную кожу, в который раз отмечая, что мать не пользовалась раньше подобными средствами для ухода. Они были намного дороже тех, каким раньше она отдавала предпочтение.

Что-то странное творилось тут.

Ладно, всё выясню позже, ибо мозг уже отказывался соображать, сильно перегруженный миссией спасения нерадивой хозяйки.

Я быстро переоделась в синее чистое платье и благополучно прилегла на заправленную кровать в своей старой доброй комнате. Та кстати тоже не избежала изменений, но они мне понравились. Ожидая прихода родителей, провалилась в сон.

Сколько проспала, не знаю. Знаю лишь, что разбудила меня незнакомая шатенка грубым толчком в плечо. Ее последующие неожиданные вопросы вообще лишили меня дара членораздельной внятной речи.

— Ты кто такая? Какого черта делаешь у меня дома?!

— Где? — тихо переспросила у нее, судорожно сглотнув. — У тебя?

— Дурочку из себя не строй, иначе я вызову ментов, овца! — раздраженно поставила перед фактом незнакомка...

Алексей

Сейчас

Сознание вернулось, а вместе с ним чудовищный гул в голове. Конечно, просыпаюсь так не впервые, но...

Мать вашу, какой бессмертный меня вырубил? Найду, закопаю на фиг без суда и следствия! Еще торжественно выцарапаю ногтями на надгробье живописную надпись: «Здесь похоронен идиот. По таким не плачут».

Тихо застонал, крепче стиснув зубы. Хорошо некто потушил. Я б сказал знатно. Затылок буквально пульсировал болью, рождая для разума новое открытие: оказывается, у меня не всё отбито. Головная область по-прежнему способна чувствовать. По глазам вдруг болезненно ударил мерзкий свет резко включенной лампочки.

— Эй, выруби на хрен фонарь, пока его не разбил! — зло огрызнулся на того, кому без освещения спокойно не сиделось.

Раздался тихий щелчок вместе с незнакомым мужским голосом.

— Так лучше?

Ясен пень, что лучше! Хоть смог по-человечески открыть глаза, чтобы рассмотреть окружающее пространство.

Ага. Холостяцкая берлога два на три, напрочь заваленная хламом. На помещение ментовского изолятора не походило. Странно. В этот раз без него родимого? Чуть слезу не прошибло, ну. Хотя думал, очнусь в нем, привычно отметелю добродушно настроенных на воспитательный процесс сотрудников полиции с дубинками, получу ответку сразу трех шокеров да отключусь часика на три.

Из плюсов. Вместо холодного пола, мгновенно отрезвляющего мозг, в коем веке находился на полуторной кровати, поверх заправленной одеялом. В комнате царствовал полумрак — спасение для глаз.

Минусы. Сдавливало глазницы, как никогда. Прощальный подарок от вырубившего, чтоб ему икалось. Темными шторами занавешено окно. Жаль. Спертый воздух не помешало бы разбавить порцией свежего.

Смутно разобрал кое-какую мебель вроде тумбочки, высокого шкафа с зеркалами, компьютерного стола, стула.