— Отойди! Жить с аморальным гадом я ни за что не стану!

— Ах да, и здравствуй, мать родная, улица?! — недоуменно развел руками перед брюнеткой.

— Лучше улица! — после секундного размышления наконец выдала эта невыносимая загордячка, изо всех сил стараясь не смотреть на меня ниже грудной клетки.

Что-то она слишком часто смущалась. Неужели действительно девственница? Стоп. Не о том сейчас! Я вроде бы должен экстренно вправить мозги одному милому, но порой очень глупому божьему дарованию.

— Дурёха, мы теперь с тобой в одной лодке с самого твоего возвращения из Хабаровска. Неужели до сих пор не осознаешь, что тебя больше не оставят в покое и продолжат перекрывать остатки кислорода до победного?

Она изумленно замерла, растерялась, побледнела, затем нервно закусив нижнюю губу, еле слышно задала вопрос.

— Откуда ты знаешь об этом?

— Мне много чего рассказали по старой, доброй дружбе, Лея, не только твою фамилию. Поверь, будет лучше, если ты не станешь упрямиться и поживешь здесь. Коль настолько ужасен, не вопрос, могу съехать на городскую хату, пока не разберешься с новой комнатой. Уйдешь на улицу, упростишь им задачу. А мне не хочется, чтобы моя случайная спасительница загремела на иглу. Судьба бродяжек мало у кого вызывает вопросы. Их никто, должен заметить, не ищет. Или горишь желанием повторить папину дорожку?

Девушка подавленно отвела взгляд в сторону. Да, я знал, что это удар ниже пояса, но к сожалению данный способ единственный метод заставить прислушаться ко мне. В противном случае Лисицына добровольно отдаст себя на милость псам клуба. Знаю, хавал на собственной шкуре. Они ничем не чурались воздействовать. А загнанный ими в угол просто ставишь подпись в той чертовой папке с документами, с которой не расставался щедро залитый одеколоном хмырь «Тени». Мне очень хотелось, чтобы она закончила иначе, а почему не знаю. Брюнетка с болью зажмурила глаза.

— За что? — тихо сорвалось с ее губ.

— Так. Всё, не разводи озеро, —презрительно скривился, панически не переваривая женских слёз.

Терпеть не мог, когда начинали плакать, выворачивая всю душу наизнанку. Она потерянно отвернулась от меня и с тоской скользнула взглядом в сторону окна, крепко стиснув зубы. Будто сейчас ненавидела саму себя за эту минутную слабость.

— Что еще ты знаешь? — дрожащим голосом спустя мгновение поинтересовалась подопечная.

— Никогда ничего НЕ подписывай с этим клубом, — предостерегающе выдал в ответ.

Хотя мало был уверен в ее способности продолжать мыслить трезво. Бабы под чувствами вообще не склонны записывать инфу. Поэтому смысла распыляться, в деталях прорисовывая в какой откровенной заднице на самом деле пребывала Ле, не видел. Та на мгновение вздрогнула, став еще больше напоминать слабого, беззащитного ребенка. Ну, блин! Влип, неожиданно поймав себя на мысли, что сделаю всё, дабы прихвостни клуба не смогли заполучить подпись Лисицыной. Отдавать клубу Лею не хочу. При взгляде на неё не понимал сам себя. Что со мной? Почему? Чем таким девчонка отличается от других? Особенно загадка — ранее совершенные рвения пригласить брюнетку жить в свои кровные апартаменты клуба, ибо характер у нее настолько же крут, как мое коронное упрямство.

Девушка задумчиво подняла полотенце и, молча, с жалобными глазами, говорящими громче тысячи слов, протянула мне. Бл*ть! Теперь она использует запрещенные приёмы, да?! Тяжело вздохнул, впервые подавив гневные порывы. Остальных бы куриц давно по стене размазал за подобное, а её...

Рука впервые не поднялась. Я не мог отказать немой мольбе Леи, и это дико бесило! Неужели нашлась та, кто способен убедить вернуться к прежним человеческим понятиям?! К тем, которые отринул после ощутимого предательства Даньки?! Всё внутри протестующе сжалось, вызывая жгучее желание послать на хер, однако останавливали эти глаза. Они будто имели странную, непонятную власть над диким, неукротимым зверем.