Он молча сидел, долго о чём-то раздумывая, затем сделал пару звонков, которые его совсем не обрадовали, и последним позвонил секретарю Андропова. Получив подтверждение, что шеф на месте, мы отправились к начальству, захватив с собой улики.

Там нас внимательно выслушали, товарищ Белый сказал, кроме прочего, что, по информации, которую ему только что дали в МВД, эти милиционеры никогда там не работали, хотя лежащие перед нами удостоверения и пистолеты Макарова яснее ясного говорили о том, что они были выданы именно там.

– А откуда у тебя такие знакомства, Иван? – Андропов внимательно на меня посмотрел, явно намекая на Васю Бриллианта.

– Так, Юрий Владимирович, это всё сыночек Щёлокова, – едва я не всплеснул руками, – наркотиками торгует с армянскими уголовниками, конфликтует с грузинскими ворами, а местные, видимо, в курсе этого и не мешают им. Вот, общаясь с ним, я со всей этой шушерой и познакомился.

– М-да, – председатель КГБ задумался, затем принял решение: – Встречу мы с ними устроим.

Он посмотрел на товарища Белого.

– Вот что, Виталий Валентинович, хватит уже тебе прикрываться делами Третьего управления, у меня свободно место третьего заместителя, завтра сдавай дела своему заму и переходи уже ко мне на этаж, раз такие дела кругом разворачиваются не по твоему прямому профилю.

– Слушаюсь, Юрий Владимирович, – по лицу генерал-лейтенанта было видно, что не сильно-то он рад этому переводу.

– Организуй встречу, сам на ней поприсутствуй, послушаем, что скажут уголовники.

– Слушаюсь, Юрий Владимирович.

– Что касается этой банды, которая, оказывается, орудует под самым носом у милиции, то мы сами ею займёмся, и я по окончании дела вывалю это всё на ЦК перед всеми, – решил Андропов, показывая на вещественные доказательства, лежащие у него на столе.

– Что потребуется от меня? – я поймал на себе его задумчивый взгляд.

– Под видом опроса пострадавших от этой банды мы тайно поставим прослушивающую аппаратуру на оперативной квартире, где ты будешь принимать цеховиков и прочих антисоветских элементов, которые наживаются на нашей стране, – ответил он, – передай это уголовникам, пусть организуют поставку к тебе пострадавших.

– У меня встречное предложение, чтобы уж сильно меня не светить в этом деле, – я решил предложить лучший вариант, – тот еврей, Давид Маркович, которого я освободил от бандитов, помог мне несколько раз, если вы пообещаете ему простить мелкие грешки, то лучше, если эти беседы будут проходить у него дома при его участии, без меня. Его очень многие знают и будут более откровенны, чем с незнакомым человеком в незнакомой квартире.

Андропов удивлённо переглянулся с товарищем Белым.

– Здраво мыслишь, Ваня, – ответил мне вместо него тот, – хорошо, мы проверим его грешки, как ты их называешь, если они и правда будут небольшими, получит он прощение при полном сотрудничестве с нами.

– Спасибо, – поблагодарил я их обоих.

Андропов простился с нами, оставив у себя улики, а я с грустным товарищем Белым спустился в его кабинет, где он рассказал, что мне передать уголовникам. Всё запомнив и повторив ему, я наконец смог вырваться из Лубянки.

***

Такси отвезло меня к дому, где проживал Давид Маркович, и я позвонил в знакомую дверь.

– Иван?! – открыла её Лиза, при виде меня стремительно краснея.

– Пришёл за оплатой, – на полном серьёзе сказал я ей, – сейчас расскажу об этой нашей договорённости твоему дедушке, поэтому пока не мешай нашему разговору.

Пока она, красная от стыда, закрыв руками лицо, неподвижно стояла в проходе, я бочком протиснулся мимо и, сняв обувь, прошёл в зал, где обычно смотрел телевизор глава семейства. Он обнаружился там же, только лёжа на кровати, а врач в белом халате мазал чем-то ему грудь и живот. Подойдя ближе, я увидел характерные следы ожогов на его теле, которые обычно оставляет раскалённый утюг.