Встречи с подобными людьми для Максима Грека были сродни недоумению, испытанному в царском книгохранилище. Дорогие золоченые облачения-«обложки», высокий статус, а откроешь – покрытые плесенью страницы, непригодные для чтения.

Вот только о ком это сказано? О духовенстве вообще или о ком-то конкретно? Не из-за таких ли речей митрополит Даниил считал афонца своим личным врагом?

За несколько лет пребывания на московской кафедре митрополит Даниил написал большую книгу поучительных посланий, призывая народ к аскетизму и выступая против «гуслей и всяких игр» («где пляски, там сатана»). Но сам он вовсе не был аскетом и легко вписался в пышную придворную жизнь.

«Весь ум его занят золотом, все многомятежное попечение его о том, как угодить властям. Язык его развязан, не имея священных уз молчания; все говорит с гневом и досаждением», – пишет Максим Грек в аллегорическом разговоре ума с душой, но сквозь эти строки так и проглядывает чья-то вполне реальная физиономия.

Вскоре подоспела и скандальная история в царском дворце, связанная с разводом великого князя. Со своей супругой Соломонией Василий III прожил около двадцати лет, но их брак оказался бездетным. И великий московский князь, желая обеспечить себя потомством, решил развестись с царицей и жениться вторично на Елене Глинской, из рода литовских выходцев.

Максим Грек неоднократно высказывался против развода, такого же мнения придерживались многие участники диспутов из его московского окружения. Соломония была отправлена в монастырь и насильно пострижена в монашество под именем София. Митрополит Даниил, которого князь Андрей Курбский назовет «потаковником» великого князя, не возражал против этого и обвенчал Василия с Еленой Глинской.

История с разводом наделала много шума в Москве и породила небывалые слухи. В народе говорили, будто бы заточенная в монастырь Соломония родила сына, назвала его Георгием и до поры нарочно никому ребенка не показывает. Но когда царевич подрастет, он сполна отомстит отцу за все обиды, причиненные его матери.

Обсуждение истории во дворце тянуло на «вольнодумство» и даже на заговор против существующей власти. «Они [русские] открыто заявляют, что воля Государя есть воля Божья, и что ни сделает Государь, он делает по воле Божией. Поэтому также они именуют его ключником и постельничим Божиим; наконец, веруют, что он – свершитель Божественной воли», – сообщает Сигизмунд Герберштейн о той неограниченной власти, которой в XVI веке на Руси обладал правитель государства.

Никто не смел обсуждать и уж тем более осуждать действия «ключника и постельничего Божьего».

Максим Грек был арестован в феврале 1525 года и сначала привлечен к следствию по политическому делу московского боярина Ивана Никитича Берсеня-Беклемишева. Поводом к аресту стали критические высказывания афонского монаха по поводу неограниченной царской власти и якобы шпионская деятельность. Дело в том, что еще в 1522 году Максим встречался и о чем-то беседовал с прибывшим в Россию турецким послом Скиндером, греком по национальности, – и теперь ему это было поставлено в вину.

В «Сборнике князя Оболенского» опубликовано следственное дело Максима Грека, из которого хорошо видно, в чем осуждались Берсень-Беклемишев, дьякон Федор Жареный, а вместе с ними и Максим Грек.

Келейник Максима написал донос, мол, слишком много сомнительных людей приходили к афонскому монаху, они все время спорили о каких-то книгах, обсуждали дела во дворце. А порой Максим всех слуг выставлял вон и подолгу сидел с Берсенем один на один. О чем же они тайно беседовали?