– Да? – Людке действительно было интересно. И она только успевала задавать вопросы, искренне удивляться и радоваться этим новым знаниям.

– С печи начиналась женская жизнь! – рассказывала дальше Паулина. – Когда приходило время сватать девушку, в доме появлялась сваха. Заходит и начинает прикладывать руки к печи. То есть греть. Это был сигнал. Значит, пришла она с разговором. В ответ девушка, если ей этот разговор нужен, начинала ковырять глину из печи. Так вот, пальчиком. Это сигнал для свахи. Можно начинать выполнять миссию. Сваха заводит свою песню, мол, у вас товар, люди дорогие, а у нас купец! Нахваливает. Если купец девушке был не по душе, то она залезала на печь… Вот так вот дела делались. Деликатно. И не надо было особо ничего говорить… Печь, она была живая. В ней всегда горел огонь. И детей рожали на печи. Считалось, что ребенок, рожденный на печи, будет обладать здоровьем и благами… Гадали по пламени. Если во время родов хорошо горит, не чадит – значит, все будет в порядке. Даже у самого нерадивого хозяина всегда у печи лежали сухие поленья. На всякий такой вот случай. По чурбачкам девушки гадали на суженого-ряженого. Закроют глаза. Достают из поленницы полешек. Если толстый, то и муж такой будет. Если корявый – то и…

– Может быть, уже готов хлеб наш насущный? – заметил оператор Серега, которому, кроме рассказов и басен, были нужны еще и живые кадры.

– Счас посмотрим! – ответила от печи хозяйка. И загремела заслонкой. – Ах, хорошо подошел твой хлеб. Поднялся! – сказала она Людке. – Видно, любит тебя мужик твой. Крепко любит!

Людка покраснела, как девушка. А Паулина заметила:

– Минут через пять будем доставать хлебушок-то! – И опять потек ее рассказ: – За печью в доме жил хозяин избы. Домовой. Ему всегда в уголке тут ставили кашу. Чтобы добрым был. Помогал. Бывает, хозяин уедет на торжище и загуляет. Тогда хозяйка берет в руки полено и кочергу. Встает вот здесь. И просит домового: «Дым-домовой! Верни хозяина домой!» Печь – это было сердце дома. Вокруг нее все вертелось. Ну, давай доставать будем. Ух, хорош! – подхватывая на противень румяные буханки и караваи, приговаривала Паулина-Паша.

– А дух-то какой! – сказала Людка, отламывая кусок от каравая.

Хлеб удался. Удалась и передача.

Прощались с хозяйкой музея уже как-то по-другому. Душевно, по-родственному. С подаренными Паулиной караваем и булкой вернулись в студию – монтировать, писать авторский текст, искать и накладывать подходящую мелодию. В общем, работать.

Все дни, пока доводили передачу до ума, ломали хлеба, отрезали по кусочку. Ели духовитую мякоть. Наслаждались.

Серый, ребристый фасад пятиэтажного здания областной думы, нового места его работы, отлит из бетона и стали и вряд ли может называться шедевром архитектуры. Да и стоит само здание как-то так, притулившись боками к двум параллельным улицам.

То ли дело – стоящее недалеко здание областного правительства. Самый центр. Впереди большая площадь с черно-чугунным памятником Ленину. Вокруг скверы, зелень.

Перед думой, правда, тоже есть небольшое пространство. Но оно, конечно, не тянет на гордое звание площади. Так, расширенная проезжая часть улицы. И это расположение много говорит о месте законодательной власти в стране. Сбоку припека.

Вот на этой самой проезжей части частенько появляются люди. С плакатами. Сегодня тоже стоят. Это бабушки и дедушки, а также две молоденькие девушки. В общем, пикет. На плакатах лозунги: «Льготы детям войны!», «Достойные пенсии детям войны!» Рядом ходят сборщики подписей в фирменных красных фартуках с надписями и коробками в руках. Для пожертвований.