Мэгги никогда не носила с собой этот пистолет. Она полагалась на молитву. Пистолет до сих пор лежал там, куда она спрятала его тридцать лет назад, – в носке, на дне коробки в сундуке с памятными вещицами. Феликс позволил им хранить его в подвале, где девять богатых обитателей этого дома держали вещи, которыми не пользовались.

Как всегда без приглашения, Сэм разделся до трусов и забрался в постель рядом с ней.

– Мэгги, позволь мне помочь. Что ты сейчас чувствуешь?

Когда он дотронулся до нее, она заплакала:

– Ты оставил нас с Джессом одних!

– Я не должен был, но, Мэгги, ты мне так велела.

– Как ты мог доверять моим суждениям в то время, когда я переживала такой стресс? Разве не ты тот человек, который перехитрил Теомунда Брауна?

Сэм потер лоб.

– Наверное, это оборотная сторона любви к человеку, который умеет заткнуться и выполнять приказ. Ты приказала мне поехать и попросить прощения у Корал, и я это сделал. Я не должен был, эту часть вины в смерти Джесса я признаю. Что касается другой, поверь мне, нет такого мгновения, когда бы я не мечтал искупить ту боль, которую причинил двум женщинам, которые любили меня и верили мне. Я теперь все время хожу в церковь, как ты мне всегда советовала, но не на исповедь, потому что какой священник отпустит мне эти грехи?

– Ты думаешь, Корал тебя любила? – спросила она. – Разве проститутки любят?

– Я не хотел тебя обидеть!

Мэгги закрыла глаза, чтобы не видеть его. Закрыла руками уши, чтобы не слышать.

– Почему Феликс тоже уехал?

Сэм отнял ее ладони от ушей.

– Ты знаешь, почему! Браун похитил его дочь. Перестань себя мучить. Пожалуйста. Мэгги, позволь мне отвезти тебя к человеку, который может помочь.

При этих словах Мэгги впилась в него ногтями. Сэм с изумлением смотрел, как из его руки потекла кровь. Она обрадовалась, что сделала ему больно.

– Ох, девочка моя, – прошептал он. – Я бы все отдал, все сделал, чтобы прошла твоя боль.

Как он может выглядеть таким искренним? Мэгги вздернула подбородок.

– Если думаешь, что ты – единственный мужчина, который меня любил, то ошибаешься. Адамо любил, брат Карло Морелли. Адамо делал мне предложение каждые пять минут, знаешь ли.

– Ты жалеешь, что не выбрала его?

Мэгги не хотела говорить Сэму, что Адамо был городским пьяницей, пусть и веселым. Он протрезвел, чтобы помочь ей, но теперь, вероятно, снова пустился в запой.

– Тебе не нужно отвечать, – сказал Сэм. – Адамо не мог не видеть, какая ты чудесная.

Как он может выглядеть таким серьезным?

– Это Джесс был чудесным! Тебя не было все эти годы, и ты ничего не знаешь об этом. Он мог делать, читать и понимать все, что угодно. Я не так умна. Мы думали сначала, что он немного отсталый. Оказалось, что нет. Ему просто не нужно было читать, потому что он и так… О, Боже! – она часто задышала. – Он уже все знал – в душе. Все! И…

– Продолжай, Мэгги. Что еще?

Она посмотрела в окно.

– Он был таким хорошим моряком. Он управлял этой маленькой яхтой «Зеркало», которую подарил ему Феликс, так ловко, что мог бы участвовать в Олимпийских играх.

– Да. Он был умный.

– Больше, чем умный. Он говорил на иврите. Его научил раввин. – Она посчитала на пальцах. – Джесс говорил на иврите, на итальянском и на английском, и он сказал… сказал, что не является реинкарнацией Иисуса Христа. – Она широко развела руки. – Он сказал, что он – это все имена – все имена, которые мы слышим во сне, произнесенные шепотом, и…

Мэгги закрыла глаза и представила сына, его бронзовую кожу, длинные локоны, непринужденную грацию движений и как он всегда говорил, что любит всех людей. Через какое-то время она осознала, что Сэм гладит ее руку, и это утешает. Удивило, что это возможно.