Нью-Йорк изменился, и Сэму он нравился.

Две недели назад, надеясь найти на прежнем месте ирландский бар под названием «Молли Мэлоунс», он пришел в восторг, увидев, что зеленый трилистник по-прежнему висит снаружи, а бармен Пэт по-прежнему за стойкой. Каштановые волосы Сэма стали платиновыми, но Пэт остался все таким же плотным, медноволосым ирландцем. У него был такой вид, будто его вот-вот хватит удар, когда Сэм открыл дверь.

– Сэм, это ты, парень? Сэм? Господи, ты жив!

На его крик раздался топот ног по посыпанному опилками полу комнаты для игры в дартс позади главного зала «Молли Мэлоунс», обшитые деревом стены которого по-прежнему были увешаны рекламой «Гиннесса» и ирландскими сувенирами. То были пожарные и полицейские, легальные хакеры, поручители, таксисты, привратники и охранники.

Чарли, его старый соперник, сказал:

– Я знал, что тебя не могли убить, парень. У тебя слишком крепкая голова, ее нельзя проломить.

И он стиснул Сэма в объятиях.

Они полночи пили «Максорлис» и сотрясали стены «Молли Мэлоунс» бодрой, веселой, воодушевляющей версией «Поминок по Финнегану» в честь Сэма.

Они ввели Сэма в курс того, что произошло за те годы, что он проспал, и спросили о «горячей, как огонь, малышке» по имени Корал, которую он когда-то сюда приводил. Сэм ответил, что они с Мэгги собираются пожениться.

Когда он сообщил приятелям, что начинает свое дело, агентство «Детективы Даффи», они связали его с приятелем, у которого друг сдавал офисные помещения. Они разрекламировали его агентство в отелях, небоскребах, такси и судах Нью-Йорка и прислали Сэму первых клиентов.

С тех пор он был занят делом, и это помогало облегчить боль от воспоминаний о Джессе. Они были знакомы всего несколько дней, но Джесс был самым чудесным ребенком, какого когда-либо знал Сэм. Он бы до сих пор пребывал в оцепенении от горя, если бы у него не должен был родиться собственный ребенок.

В «Рейнджровере» он сделал заметку в блокноте: «11.30 утра. Следовал за лимузином до магазина на Пятой авеню». Помедлил, вспоминая свою юность, и написал: «Доказательства сексуальных контактов отсутствуют». Потом он вспомнил, что мать платит ему за правду.

Как раз в тот момент задняя дверь лимузина открылась, и дочь с шофером вышли, глядя друг на друга так, словно они одни на Пятой авеню. Тот Сэм, который возглавлял службу безопасности Теомунда Брауна, сдал бы их. Для Сэма влюбленного и полного раскаяния все оказалось сложнее. Их погруженность друг в друга заставила осознать, что еще изменилось в этом городе. Ранее славившиеся безразличием жители Нью-Йорка больше обращали друг на друга внимания с тех пор, как обрушились башни-близнецы.

Его сотовый телефон зазвонил, и он ответил по громкой связи, наблюдая, как парочка направилась к магазину одежды в стиле фанк, держась за руки.

– Да.

– Это Сэм Даффи? – Голос был женский, со смешанным нью-йоркским и южным акцентом, как у Мэгги.

– Кто говорит?

– Это Шармина, подруга Мэгги.

Даффи позабыл о парочке.

– В чем дело? Где она?

– С ней все в порядке. Я не поэтому звоню.

Он перевел дух.

– О, хорошо. Она хочет, чтобы я что-нибудь захватил по дороге?

– Нет…

Пауза тянулась чересчур долго. Сэм опять насторожился.

– Что-то случилось. Скажи мне.

– Я выдам ее секрет.

– Выдай.

– Ты заметил, что Мэгги как-то изменилась?

– Да, беременная женщина, горюющая о погибшем ребенке… помимо всего прочего.

– Я не могу это сделать. Мне не нужно было звонить.