Увы! Сего-то, столь существенного, условия для написания полного жития преподобного отца нашего Сергия потрудившийся в составлении сей книги и не имеет! Глубоко сознавая свою нищету духовную, он и не помыслил бы взять на себя такой непосильный труд, если бы не имел пред собой труда первого жизнеописателя Сергия, его ближайшего ученика преподобного Епифания. Этот ученик потщился, елико было ему дано, в себе самом воплотить добродетели своего великого наставника, опытно проходил под его руководством жизнь духовно-подвижническую и потому в состоянии был лучше, чем кто-либо иной, списать жизнь своего святого старца в назидание наше… Но и он сознавал всю трудность такого дела, и он говорил: «Якоже не мощно есть малей лодии велико и тяжко бремя налагаемое понести, сице и превосходит нашу немощь и ум подлежащая беседа… Подобаше ми отнюдь со страхом удоб молчати и на успех своих перст положите, сведущу свою немощь… Яко выше силы моея дело бысть, яко немощен есмь, и груб и неразумичен…» Одно, что заставило его взяться за труд, это горячая любовь к почившему старцу: «Любовь и молитва преподобного того старца привлачит и томит мой помысл, и принуждает глаголати же и писати…» Он скорбит об одном: как бы не пришло в совершенное забвение житие такого великого старца, как бы чрез это забвение не потеряна была навсегда духовная польза читателей… «Аще убо аз не пишу, а ин никтоже не пишет, боюся и осуждения притчи онаго раба лениваго, скрывшаго талант и обленившагося».

С такими мыслями приступал к своему труду первый благоговейный «списатель» жития Сергиева. Нужно ли говорить, с какими чувствами должен приступать к сему делу недостойный писатель нашего грешного времени? И он должен сознаться, что не без долгих колебаний решился на свой труд, призывая на помощь молитвы преподобного старца и его присного ученика Епифания Премудрого… А когда для полноты изображения личности угодника Божия приходилось говорить о внутренних духовных состояниях, он брал черты из писаний Богомудрых отцов-подвижников, изобразивших эти состояния, на основании собственного опыта, в своих писаниях…

Последуем же, благочестивый читатель, шаг за шагом вослед блаженного Епифания; будем благоговейно внимать его простому, задушевно-теплому, сердечному повествованию, прислушаемся и к тем урокам, какие извлекают из его рассказа наши святители: Платон и Филарет – митрополиты Московские, Филарет, архиепископ Черниговский, Никанор, архиепископ Херсонский, и другие проповедники и благочестивые писатели… И если эта книга даст вам возможность хоть немного отдохнуть душой за ее чтением, хоть на несколько минут забыть окружающую вас суету земную, перенестись мыслью и сердцем в отдаленную по времени, но тем более близкую нашему сердцу родную древность, повитать со святыми и преподобными обитателями дремучих лесов радонежских, подышать благоуханием молитв Сергиевых, насладиться созерцанием его Боголюбезного смирения, тогда мы почтем себя счастливыми и воздадим славу Господу. А если книга наша не удовлетворит любознательности вашей, если составитель ее чего не дописал, или переписал, или в чем погрешил, то смиренно просит в том прощения и с глубокой благодарностью примет всякое доброе замечание и указание погрешностей на случай нового издания.

Архимандрит Никон

Лавра преподобного Сергия

Марта 12 дня,

1885-1891-1898

Радуйся, от чрева материя освященный.

Радуйся, в рождении твоем сыном радости нареченный.

Акаф. 2, икос 1.

Радуйся, яко прежде рождения приглашением прославивый Святую Троицу.