– Лера, может, тебе лучше пойти в монастырь?

– Это почему?

– Не знаю, как раньше, но сейчас женщине в монастыре легче, чем в семье. Мне так кажется. Почти каждый год рожать, растить, тянуть всю эту «команду». Нет, в монастыре легче.

– Мам, ты что? А кто Россию спасать будет? – возмущенно отвечает Лера, и больше мы к этой теме не возвращаемся.

Как-то я спросила Леру: «Сколько же у тебя будет детей? Семь, как у меня?»

– Конечно, нет. («Ну вот», – подумала я.) Намного больше! – закончила фразу Лера.

Конечно, мы понимаем, что рождение детей зависит не от нас, а от Бога. Но готовность принять все те души, которые Бог поручает вырастить, – это уже наша свободная воля. Воля, основанная на любви.

Ксения – полная противоположность старшей, серьезной Лере. Жизнерадостная, крепенькая, вечно бегущая, поющая, неумолкающая черноглазая и румяная малышка. Быстро взрывающаяся и тут же остывающая, увлекающаяся наша «Ксюка» – как она себя в детстве называла. Маленькая она очень на нас обижалась за то, что мы назвали ее «скучным» именем Ксения.

– А как ты хотела бы называться? – поинтересовалась я.

– Яздундокта! – выпалила Ксюша и, подумав немного, – в крайнем случае, Снандулия!

Четырехлетняя Ксения возвращается из воскресной школы и с порога спрашивает:

– Мам, а пингвин – парнокопытный?

У меня от изумления падает на пол кастрюля.

– Да зачем тебе?

– Ну как же! – отвечает Ксюша. – Нам сегодня в воскресной школе читали про чистых и нечистых животных (в воскресной школе один учитель на двадцать пять детей, от четырех до семнадцати лет). Кого есть можно было, а кого нельзя. Так он парнокопытный?

– Да нет. Но пингвины у нас всё равно не водятся.

– А если его нам в панихидке принесут? – задает вполне законный вопрос Ксюша.

С детишками занимается батюшка. Девочки уже лежат в кроватках, Родион в колыбельке. Папа читает главу из «Священной истории», потом задает вопросы. Старшая, всезнайка Лера, отвечает на вопросы отлично. Ксюша старается тоже. Вопрос:

– Кто по профессии был Иосиф-Обручник? Ксюша, довольная тем, что знает:

– Плотник.

– А что он делал? – спрашивает папа.

– Плоды сторожил! – бойко выкрикивает Ксюша.

Все вернулись из церкви и занялись своими делами. Маленькая Ксения всё еще находится под впечатлением службы, надевает на себя какой-то длинный халат, из детской сумочки мастерит кадило и начинает ходить по комнате, изображая дьякона. Так продолжается довольно долго. Все угомонились, я на кухне готовлю обед, и вдруг в абсолютной тишине из детской раздается торжественный Ксюшин басок, советующий:

– Не упивайтеся вином, в нем же есть блу-у-уд!

На сей раз я провожу викторину со старшими детьми. Ксюшу прошу назвать простое, самое распространенное русское имя. В ответ слышу:

– Сарра!

Тут остается только всплеснуть руками.

– Но почему же Сарра?

– Сарра была женой кого? Авраама! А Авраам был верующий – значит, православный. А если православный, то русский. Значит, и Сарра – простое русское имя.

С чем тут поспоришь? Да еще с ребенком четырех лет.

Родион – единственный мальчик в нашей семье. Часто девочки объясняют этот прискорбный факт тем, что второго такого мы бы не выдержали. С самого рождения он куда-то бежит, где-то хозяйничает, постоянно падает и разбивается.

В доме очень тесно. Две небольшие комнатки на всех и между ними проходная кухня. Все кровати – двухъярусные. Мебель стоит вплотную, и поэтому со второго яруса кровати можно перешагнуть на шкаф, оттуда прыгнуть на дверь, прокатиться на ней и свалиться на диван. Этим и занимается детвора. Родион – самый бесстрашный. Не думая, совершает этот бесконечный аттракцион, пока я с маленькой Лидочкой на руках вожусь по дому.