Какое чудное сияние исходит из детских лет великого отца Церкви Василия… Он был сын матери-христианки Эмилии и рос в семье глубоко благочестивой.

Старшая сестра Василия, Макрина, потеряв своего жениха, решила провести свою жизнь в девстве, и причислена Церковью к лику святых. Из девяти детей, бывших у отца Василия, четверо были прославлены святостью: кроме Макрины и Василия, братья его Григорий Нисский и Петр Севастийский. Бабушка Василия, Макрина старшая, вложила в душу внука благочестие. А отец его, чрезвычайно образованный человек, занимался первоначальным его обучением. Схоронив отца по четырнадцатому году, Василий жил несколько лет в поместье своей бабушки, где впоследствии возник монастырь.

Способности у Василия были необыкновенные: он изучал философию еще совсем мальчиком. Схоронив и бабушку, шестнадцати лет от роду он вернулся в Кесарию. Но так как он быстро сравнялся в мудрости со своими наставниками, то отправился в Афины, где было тогда средоточие эллинской образованности. Тут товарищами его были святой Григорий, впоследствии патриарх Цареградский, нареченный Богословом, и Юлиан, бывший впоследствии императором римским и греческим и отступивший от Христа.

У Василия с Григорием была великая и нераздельная дружба. Они жили в таком тесном единении духовном, как будто в двух телах у них была одна душа.

Они избегали забав. Не посещали шумных собраний, игр в цирках и знали только лишь две дороги – в храм и в школу.

Душа Василия горела жаждой познать божественные тайны, и вот однажды в сердце его зажглось непреодолимое желание изучать в тишине Священное Писание. Он оставил Афины и ушел в Египет, где в безмолвии наслаждался изучением Божественного Слова, питаясь водой и зельем. Потом поплыл он в Иерусалим, чтобы посетить святые места, и уже оттуда во всеоружии веры вернулся в Афины. Тут он просиял великой человеческой и божественной мудростью, и сияние это не погасло до конца его жизни и ярко озаряет его имя в веках.

Когда задумаешься о небесном, порой какое-то желание овладевает душой.

Хочется увидать воочию Ангела небесного… Думается: вот прилетит Ангел; он реял в лучах горнего света; он видел престол Вседержителя; он воспевал Богу хвалу. Он будет держать в руках райскую ветвь с расцветшими в райских садах цветами… Как укрепится этим видением моя вера!.. С какой радостью брошусь я к нему навстречу!.. При виде его мне покажется, что я сам был в дивном небе.

Эта радость, возбуждаемая слетевшим с неба Ангелом Божиим, переживалась теми людьми, которые воочию видели великого Саровского старца Серафима.

Трудно представить себе человека, который в земной своей жизни так сильно напоминал о небе, как Саровский старец Серафим.

Все было в нем необыкновенно, особенно, не похоже на других людей.

Вот идет он, опираясь на суковатую палку, в неуклюжих больших кожаных чеботах, в тулупчике с дырами, подпоясанный полотенцем; с рук спускаются грубые кожаные четки, на нем мягкий клобук такой формы, как носили в старой Руси, плечи покрыты полумантийкой.

В этом древнем ослабленном старце – он и выпрямиться не мог, так как напавшие однажды на него в лесу разбойники сломали ему спину, – в этом древнем старце живет необыкновенная жизненность. Со своими седыми волосами, затрудненной походкой, он светится какой-то непобедимой юностью… Голубые глаза пронзительно смотрят в душу всякого… Ангел, Ангел…