Наступило недолгое молчание, а потом граф так расхохотался, что даже закашлялся, и затем в первый раз после появления Пандоры выпрямился и сел как полагается:

– Пытаюсь уяснить логику ваших рассуждений, но, видит бог, просто не в силах: вы, случайно, не шутите? Ничего забавнее я никогда не слышал: вы приехали ко мне, именно ко мне, а не к кому-либо еще, чтобы я вас спас от похотливых поползновений этого пастора?

Он встал, подошел к столику, на котором стоял поднос с бутылками, и наполнил стакан.

– Боюсь, что кажусь вам очень негостеприимным, так как до сих пор не предложил подкрепиться. Желаете чего-нибудь?

– Нет, благодарю!

Пандора вдруг побледнела, и лицо ее выразило тревогу.

– Неужели вы действительно способны на такой сокрушительный для вашей репутации шаг? – И граф встал перед камином с полным стаканом в руке.

– Но ведь другого выхода у меня нет, – убежденно возразила она. – Поймите же, я оказалась в ловушке. Дядя Огастес – мой опекун. Когда папа и мама погибли, больше никто из родственников не пожелал меня приютить.

– Ну а если вы честно заявите, что не желаете выходить замуж за человека, внушающего вам сильнейшее отвращение? – спросил граф серьезно и на этот раз без тени сарказма.

– Они меня заставят, – тихо ответила Пандора, – и я не смогу найти никакой законной защиты. Моя тетя меня не любит и очень хочет отделаться от меня. Она уже стара, но, хотя это, наверное, звучит самонадеянно с моей стороны, она меня немного ревнует.

– Что неудивительно! – И граф отпил глоток. – Но ведь должен же найтись какой-то другой выход из создавшегося положения? Вы, наверное, понимаете, что станут о вас говорить, если вы поселитесь у меня в доме?

– Понимаю, но, пожалуйста, позвольте мне остаться. Всего на два дня! Уверена, что после этого мистер Уизеридж на мне жениться не захочет. Он очень заботится о своей репутации и утверждает, что ваш дом – вертеп разврата и греха.

– Черт его побери! Какая наглость! И, между прочим, может быть, человек вроде него судит о грехе, основываясь на собственном опыте? Кто он есть в таком случае, чтобы осуждать меня?

– Но вы действительно приводите в ужас своей скандальной репутацией все здешнее общество.

– Именно этого я и добиваюсь!

Граф зло сощурился, и у его рта залегли две жесткие складки.

– Я хотел шокировать всех родственников, и вас в том числе!

Теперь он был почти груб, а в глазах его загорелся недобрый огонек.

– Впрочем, вы, конечно, можете остаться, если того желаете! Да-да, оставайтесь, малышка Пандора! Располагайтесь со всеми удобствами в этом вместилище греха и порока. Придите – так сказать – в мои объятия!

– Вы это серьезно говорите?

– Да разве я неясно выразился? Я готов оказать вам гостеприимство! И вы можете им пользоваться сколько душа пожелает! Мой дом к вашим услугам!

– О благодарю вас, кузен Норвин! Благодарю! – вскричала Пандора. – Но тогда, может быть, ваш слуга передаст кучеру эту записку и скажет, чтобы он возвращался в Линдчестер без меня?

– А что в записке?

– Она адресована мистеру Уизериджу. Я сообщаю, где нахожусь.

– А вы все как следует продумали!

– Я старалась. Сегодня вечером мистер Уизеридж возвращается из поездки к своему отцу, и когда узнает, где я нахожусь, он придет в ужас и станет меня презирать!

– Да уж наверное, – граф самодовольно усмехнулся.

– Я привезла все свои вещи в надежде, что вы позволите мне остаться!

Граф потянул шнурок от звонка, и дверь почти сразу отворилась.

– Отнесите кучеру эту записку и скажите, что он может отправляться обратно. Мисс Стрэттон остается здесь, так что принесите ее вещи.