Голос принадлежал гнусному лохматому мужику, от которого несло невообразимой вонью. Уж на что Михеич человек небрезгливый, так и то закашлялся. Но запах подействовал на него как нашатырь – он малость оклемался.

Снизу Михеичу показалось, что мужик этот огромный, полнеба закрывает.

– Людей зови, – сказал Михеич слабым голосом, – вон, гляди, чего в мусорке было.

– Мама, – сказал мужик басом. Разглядел находку и бросился бежать сломя голову.

Михеич понял, что никто ему не поможет, и попытался встать. Не удалось, ноги по-прежнему не держали. Михеич подумал, что так он и помрет тут, на помойке, когда появились люди – дворник лопотал что-то по-своему, был еще какой-то тип, по виду мелкое начальство. Из-за угла заворачивала машина с синей мигалкой, как видно, местный бомж не совсем совесть потерял, позвал все же на помощь.

Инга вышла из диспансера и прислушалась к себе.

Все было не так уж плохо, лучше, чем можно было ожидать. Давящий ужас отступил, рука, сжимавшая горло, разжалась. Инга догадалась, в чем дело: она приняла еще одну таблетку, но главное – в кармане лежал целый флакон, и она знала, что в любой момент может принять еще. Хотя лучше бы этого не делать, пока она может бороться со своими страхами. Пока может бороться с ужасными воспоминаниями той ночи… Той ночи, когда вернулась домой и увидела распахнутую крышку погреба.

Инга снова услышала скрип ступеней под своими ногами, увидела подвал, освещенный неровным светом свечей, и мертвое лицо сестры.

Перед глазами снова заклубился черный мрак. Инга машинально потянулась за флаконом с таблетками, но усилием воли остановила себя.

Дзюба, конечно, мерзавец, но в одном он прав: не нужно увеличивать дозу, не нужно усиливать зависимость от этих таблеток. Сегодня она и так приняла слишком много. Пока можно держаться – нужно взять себя в руки.

Инга несколько раз глубоко вдохнула сырой осенний воздух, и ей снова стало легче.

Ладно, нужно чем-то занять голову. Пока она в состоянии думать о чем-то, кроме той ужасной ночи, нужно попытаться понять, что же случилось с ней вчера. Попытаться вспомнить, где она была и что делала, заполнить событиями черную дыру вчерашнего вечера.

Они с Максом где-то сидели, она что-то выпила… вот только где они были? И был ли с ней Макс? Очевидно, был, не дошла она еще до того, чтобы одной по барам болтаться и мужиков случайных клеить.

Чаще всего они проводили время в баре «Чемодан» на Петроградской стороне. С тамошним барменом Лешей у нее была, можно сказать, дружба, пару раз она чистила ему компьютер, переставляла систему, ну и вообще с ним приятно было поболтать. Вряд ли Леша напоил бы ее какой-то дрянью. Он вообще-то парень неплохой. Единственный минус – болтливый очень.

Инга снова поймала машину, на этот раз без проблем, и через двадцать минут вошла в гостеприимные двери «Чемодана».

Бар был оформлен разными винтажными вещичками: тут и там стояли старые чемоданы и саквояжи, на стенах висели выцветшие афиши и плакаты прошлого века, на видном месте красовался допотопный патефон, а рядом с ним возвышался бюст Карла Маркса.

Время было раннее, в баре почти пусто.

Леша за стойкой перетирал бокалы и слушал записи Астора Пьяццолы. Увидев Ингу, он оживился:

– О, привет! Рано ты сегодня! Может, все-таки попробуешь мой новый коктейль?

– Что ты, – Инга отмахнулась, – ты же знаешь, я не пью. Почти не пью.

– Да знаю, ты и вчера отказалась. А этот коктейль совсем легкий. Ты только попробуй – очень вкусно! И ни за что не догадаешься, что я там намешал. Я думал, ты подскажешь мне название, а то коктейль есть, а названия нет…