– Нет, – вдруг сказал я и спрятал его обратно за пояс. – Нет, это подождет, пока не выберемся из Десяти Путей. Нас еще могут искать.

Деган выпрямился и смерил меня взглядом:

– Это из-за Клятвы? Мстишь?

Но я уже пошел дальше, чтобы он не заметил ухмылки.

– Ни в коем случае!

– Да-да. Лучше молись, чтобы мы еще дюжину Резунов не встретили.

Мы двинулись прочь из Десяти Путей, настороженно озираясь. Если нас и искали, то не нашли. Что до местных лихих людей, то мы выглядели и пахли, как Черпальщики, и с нами не связывались. Золотарей не трясут.

Вернувшись на территорию Никко, мы обнаружили, что нас чурались не только члены Круга, но и Светляки. И даже городская стража куда-то свалила, стоило нам появиться.

– Хороший способ отвадить Крушаков, – заметил я, кивнув на очередной убегавший патруль в красных кушаках.

– Не. По запаху в два счета найдут.

Деган рассеянно почесал ногу. Одежда подсохла, и под ней свербело.

– К Мориарти? – предложил он.

– А что нам остается?

Деган издал смешок.

– Встретимся на месте.

Мы расстались. Я пошел домой за сменой белья.

Долгий вечер у Мориарти манил меня, подобно нескромной фантазии, когда я свернул на Уступчатую улицу. Горячая ванна – чтобы смыть грязь; холодная купальня – чтобы встряхнуться и вернуться в сравнительно нормальное состояние; дальше – теплая, дабы снова почувствовать себя человеком. А после, может быть, дойдет и до девочек Мориарти…

Да. Самое то. Потом можно будет вернуться в Десять Путей золотить ручки и проламывать черепа. Успею и слухи собрать, и Круг потеребить – включая Ларриоса.

Но сейчас мне хотелось лишь вымыться.

В аптеке было темно и наверху, и внизу. Я постоял под аркой, за которой начиналась лестница, оглядел улицу и крыши. Никого. Отлично. Если уж я не видел людей, которым платил за то, чтобы присматривали за домом, то их никак не засечь обычным зрением.

Мое белье так и лежало у подножия лестницы. Козима оставила его как есть, верная слову. Я затолкал в корзину выбившийся рукав и крадучись двинулся вверх, перешагнув через три ступени, которые нарочно расшатал до скрипа.

В итоге именно корзина спасла мне жизнь.

Я был уже наверху, когда на меня бросился ассасин. Он скользнул вдоль перил и ударил быстро, не дав мне отреагировать. Хороший ход – я стоял неудачно, спиной к пустоте, и отступать было некуда, а руки заняты. Мне оставалось смотреть, как он вонзает стилет в мою грудь, то есть в корзину с бельем, которую я держал перед собой.

Прутья корзины треснули и подались. Я ощутил за ударом вес его тела, который направил сталь в корзину, корзину – в меня, меня – в пустоту. По бесстрастному лицу я опознал бывалого Клинка – ничего личного, никаких чувств, одно умерщвление.

Он показался мне смутно знакомым.

Я отпрянул, ища ногой опору, которой не было, и тут сквозь запах нечистот пробился сладкий и стойкий аромат… Духи. Я помнил эти духи!

И это лицо.

Сестрицын курьер.

– Тамас, – проговорил я.

Корзина с бельем подпрыгнула, а я опрокинулся.

И пока летел вниз, успел напитаться темной, холодной яростью. Кристиана! Опять! Потом я ударился о ступеньки, и гнев сменился болью.

Я наполовину скатился, наполовину соскользнул. Острые углы, гулкие удары, яркие вспышки. Как минимум раз я перекувырнулся через голову. Я помню, что орал и чувствовал вкус крови.

Полет завершился тем, что я остался лежать кулем. Тамас все еще стоял наверху. Белье разлетелось по лестнице.

Я увидел, как убийца сделал первый шаг вниз.

Пора уходить, Дрот. Надо убираться отсюда на улицу, в ночь, где он меня не найдет.