– А что такого? – хмыкнув, ударила в ладоши Тася. – Ты имеешь право знать!

– Да нафиг мне это надо?! – решительно бросила я и толкнула двери туалета.

– Ну, как знаешь! – всплеснула руками Тася. – Барана переубедить сложно…

– Тася, как ты не понимаешь… Я не собираюсь набрасываться ему на шею! – снова взорвалась, взмахнув в возмущении руками. – Да не буду я этого делать! И прекрати говорить со мной об этом!

***

КИРИЛЛ

– Объявляется посадка на рейс номер девятьсот пятьдесят, – отовсюду из динамиков донёсся мелодичный, с хорошей дикцией женский голос, который перебивал общий шум в зале ожидания аэропорта.

Я неспешно встал с неудобного кресла в зале ожидания и занял очередь к стойке регистрации. Мне даже не верилось, что я улетаю из этого сибирского города, такого заснеженного зимой и такого солнечного летом. Не то что Питер… Здесь солнца много – более трёхсот дней в году, а потому он мог бы по праву потягаться в этом показателе с Ялтой или Сочи.

Рассеянно посмотрев по сторонам, стал разглядывать ожидающих людей. Мне казалось, что в толпе незнакомцев можно встретить яркие золотистые волосы и горящий взгляд Полины.

«Полина, наверное, дома», – с тоской подумал я и встал спиной к залу. Мышцы скул дёрнулись, губы сжались в одной тонкой полоске. Сердце заныло от дурацкого ощущения, что поступил как самый настоящий козёл. И, не выдержав этого испытания, всё же достал телефон и открыл галерею фотографий. Нашёл один-единственный снимок Полины в тот день, когда мы провели вечер вместе. Она, распустив волосы, стояла на мостике через ручей и мило улыбалась. Удалить это фото просто не поднималась рука.

Но тут картинку на дисплее сменил входящий звонок. Телефон долго вибрировал и не хотел замолкать, но, наконец, я поднёс его к уху и, скептически поморщившись, услышал:

– Савченко, ты что, совсем страх потерял? – грубый мужской тон напором не давал даже сказать элементарное «здравствуйте».

– Я сейчас не могу говорить, – отрезал, сохраняя спокойствие.

– Савченко, я тебя ещё раз спрашиваю: ты что, с дуба рухнул?! Ты сдурел?! Ты же наш объект бросил и свалил, сука, раньше положенного срока по контракту! – всё ещё продолжал вопить голос.

– Пётр Алексеевич, я же передал дела. К тому же, я не увольняюсь, и в случае затруднений приеду разрешить любые вопросы.

– Тебе место начальника отдела не нужно? Колька его просто так не отдаст, если увидит, что ты хреново исполняешь свои обязанности!

– Я вас предупреждал, что у меня обстоятельства. Вы сказали – подождут. Так вот сейчас они не могут ждать. Они мне жить и работать спокойно не дают, понимаете?

– Савченко, я не знаю, что там у тебя случилось и каким Макаром ты будешь выпутываться из этой ситуёвины, но я тебе одно скажу: проект полностью на твоей совести, и если что-то пойдёт не так, я тебя в это «Отдалённое место ссылки и каторги» сошлю до тех пор, пока ты мне до каждого винтика, до каждой гаечки всё нахрен не исправишь! Понял меня?!

– Вся проектная документация хранится и в нашей фирме, и в «Рос-Ойл», и даже в Пекине. Последний отчёт я отправлял позавчера, – сдержанно вздохнул я, подкатив свой багаж ближе к стойке регистратора.

– Я ж тебя скормлю китайским собакам, Савченко! – грозился шеф. – Ты же понимаешь, что мы – подрядная организация, и чуть что – все шишки свалятся на нас. Ладно, прилетай, а дальше я с тобой ещё поговорю. Всё, отбой!

Пётр Алексеевич положил трубку, опять же, даже не попрощавшись.

Регистрация, труба с гофрированными дрожащими стенками, длинный людской поток и свет в конце тоннеля. Я понимал, что мне нужно улететь, чтобы развеять все сомнения и, возможно, продолжать жить своей жизнью в надежде на то, что Полина наконец-то найдёт своё счастье, пусть даже и не со мной, а с другим. Мой ум чётко выстроил алгоритм дальнейших действий, но зато сердце, такое своевольное и непокорное, по-прежнему рвалось в этот сибирский город с резко континентальным климатом, где температуры колеблются от минус сорока до плюс сорока градусов по Цельсию.