Я сбегала к себе и принесла записку. Людка тут же начала ухмыляться:

– Что я тебе говорила? Враги рода человеческого оказались в доме номер 23.

– Наверное, ее надо приобщить к делу? – не обращая на подругу внимания, спросила я.

– К какому делу? – не понял Глазков.

– Ну как же… Женщина исчезла, теперь выясняется, что она была в этом доме…

– Это кто сказал? Возможно, собиралась. Возможно, даже была. Но когда? За день до исчезновения, за год или за пять?

– Она здесь жила меньше двух лет.

– Тинка, не доставай, а? Не надо путать фантазии с суровой реальностью.

– Записку возьмешь?

– На фига? Можешь отдать ее хозяйке. Пусть она ментов донимает, которые ее сестру искали.

– Она к ним не пойдет.

– И правильно. Менты на эту бумажку чхать хотели.

– У хозяйкиной сестры была подруга, Варвара Спиридонова. Жила на первом этаже.

– Помню такую. Они вместе с Эмкой бухали.

– А где она сейчас?

– Откуда мне знать? Переехала, наверное, если в ее квартире другие люди живут.

– Ну так узнай! – не выдержала я.

– Обязательно, – хмыкнул он. – Еще какие-нибудь пожелания?

– Выясни, кто хозяин дома номер 23.

– Сатанинский Антихрист Вельзевулович, – хохотнула Людка.

– Очень смешно, – скривилась я.

– Чего ты? Не обижайся, – заныла подруга, но я в досаде отмахнулась.

– Ну, если заданий у вас больше нет, пойду служить закону. – Глазков поднялся, стеная и охая, точно старик с подагрой, и побрел к себе. Однако на пороге обернулся: – Кстати, а что за парень был с тобой вчера?

– Валька? Знакомый. Иногда вместе бегаем. Только я не всегда за ним успеваю.

– Значит, вчера он ушел в отрыв, и все радости незабываемого вечера достались тебе. И мне. Но тут уж винить некого. Сам в парк поперся.

– Много бы ты выгадал, если бы не поперся? – хмыкнула Людка.

– В общем, да. И это утешает.

Глазков исчез в своей квартире, а подруга сказала, с улыбкой глядя на меня:

– Хорош дуться. Хочешь, я тебе что-нибудь доброе сделаю. Окна вымою. Хочешь?

– Ловлю на слове, – ткнула в нее пальцем я.

– Заметано, – кивнула она.

Вскоре Людка вслед за Глазковым отбыла на работу, а я, выпив еще чаю с яблочным пирогом, который она прихватила вчера у подруги, решила наведаться к соседям снизу.

В квартире подо мной жила пожилая пара, я с ними практически не общалась, однако при случае не только здоровалась, но и не забывала сделать замечание насчет погоды и городских новостей. В общем, могла рассчитывать на вполне доброжелательный прием.

Переодевшись в сарафан, я вскоре уже стояла на улице и набирала нужную цифру на домофоне.

– Да? – услышала я женский голос и поспешно заговорила:

– Эльвира Николаевна, это ваша соседка…

– Заходи, Валечка.

Открыв дверь в предбанник, я оказалась в темном сыром помещении, забитом всяким хламом. Проход к квартире загораживал гигантских размеров шкаф. Ему было лет семьдесят, как минимум, и время бедолагу не пощадило. На счастье, соседка гостеприимно распахнула дверь своей квартиры, только благодаря этому я не свернула шею.

– Тесновато у нас здесь, – точно извиняясь, сказала она. – Соседи все никак вещи не уберут. Да и я, если честно, тоже. Руки не доходят. Надо с бабушкиным шкафом что-то решать. Выбросить жалко – память, да и шкаф дубовый, сейчас таких не делают…

Квартира, в отличие от места общего пользования, оказалась светлой, порядок здесь царил образцовый.

Мы прошли в кухню с новым гарнитуром небесно-голубого цвета. Одна из стен была завешана вышитыми картинами в рамках. Котики и кошечки, цветы и ангелочки.

– Это ваши работы? – спросила я.

– Да. Надо же чем-то себя занять, особенно на даче. Павел Станиславович у меня любитель в земле копаться, а я нет. Устраиваюсь в тенечке и вышиваю. Валечка, ты присаживайся. Хочешь чаю?