– Что же до мисс Китти… – Госпожа Лейн буквально раздувалась от гнева. – Эта девочка попала в плохую компанию, сэр.

– Хорошо, я поговорю и с Китти тоже, – сказал Мартин. Ему просто необходимо было выпить. – Могу я предложить вам миндального ликера, миссис Лейн?

– Нет, благодарю вас, мистер Давенкорт, – ответила она таким тоном, словно Мартин предложил ей что-то ужасно вульгарное. – Я не пью после одиннадцати вечера. Алкоголь меня возбуждает. – Она передернула плечами. – Только хочу добавить: если мисс Давенкорт и мисс Клара не изменят своего поведения – и быстро! – мне придется предложить свои услуги кому-нибудь другому.

– Прошу вас, миссис Лейн, не уходите от нас. Вы уже проделали такую замечательную работу. – Он сам чувствовал, что его голосу недостает искренности.

– Я подумаю об этом, – смилостивилась компаньонка. – И кроме того, если вы считаете, что я замечательно поработала, вы могли бы отразить сей факт в моем жалованье, мистер Давенкорт…

Мартин ощутил, как закручиваются винты шантажа.

Он придержал дверь для госпожи Лейн.

– Я посмотрю, что могу сделать, мадам. Будьте уверены, я поговорю и с Китти, и с Кларой…

– Мартин! – Жалобный детский голос донесся откуда-то с лестницы. Дейзи сидела на ступеньках посередине пролета, свесив ножки через изящные кованые перила. Девочка прижимала к себе плюшевого медвежонка, такая маленькая и взъерошенная. Дейзи было всего пять, поздний ребенок, результат провалившейся попытки мистера и миссис Давенкорт наладить отношения.

Мартин заторопился наверх, подхватил девочку на руки и ощутил обжигающие слезы, капающие ему на рубашку.

– Мне приснился плохой сон, Мартин. – Его младшая сестренка икнула. – Мне снилось, что ты уехал и оставил нас навсегда… навсегда…

Мартин погладил ее по волосам.

– Тише, милая. Я здесь и никогда больше не уеду, обещаю…

– Пойдем, милая, – вмешалась няня. – Я расскажу тебе сказку о принцессе на горошине.

Джулиана лежала на своей огромной кровати и смотрела, как играют тени на противоположной стене спальни. В доме стояла полная тишина. Здесь и днем некому было ее нарушить.

Джулиана повернулась на бок и прижалась щекой к прохладной подушке. Она горела от сдерживаемых слез и гнева, не понимала, почему ей хочется плакать, хотя и чувствовала, что это как-то связано с Мартином Давенкортом. Она стукнула кулаком по подушке. Да с чего тут распускать нюни? У нее есть все, чего душа пожелает, а значит, нет причин печалиться.

Мартин Давенкорт. Его строгое лицо все еще стояло у нее перед глазами. Серьезный, прямой взгляд. Она сама не знала, почему хочет его. Он ей даже не нравился. Он олицетворял собой все, что ее обычно отталкивало в мужчинах. Может быть, именно поэтому ей хотелось его завлечь. Ей хотелось проверить, действительно ли он так стойко придерживается чести, как заявляет. Ей хотелось узнать, может ли она его совратить.

Мы встретились под ивами около пруда в Эшби-Теллант, в один из долгих и знойных летних дней. Вам было четырнадцать, и вы были очень милой, неиспорченной девочкой.

Эти слова затронули какую-то струну в ее памяти.

Мартин Давенкорт. Ну конечно. Он все время сидел уткнувшись в книгу или строил какие-то механические штуки. И совершенно не интересовался ее девчачьей болтовней о сезоне, балах, приемах и достойных джентльменах, с которыми она познакомится во время своего первого выхода в свет…

А еще тем летом они заключили какой-то пакт. Джулиана наморщила нос, пытаясь вспомнить точнее. Она тогда переживала, что не сможет найти себе мужа. Мартин пытался установить ложку катапульты или еще какого-то скучного устройства. Он поднял голову и сказал, что сам женится на ней, если в тридцать лет они оба еще не будут женаты.