«Что ж, пока придётся довольствоваться малым», — с сожалением подумал Эрланд, когда нагота Аньяри скрылась под отделанной тонким кружевом белой тканью. Но, как известно, чем острее предвкушение, тем сладостнее будет наслаждение. А уж ждать он умел…

Знахарка из ближайшей к их стоянке деревни уже собиралась ложиться и не умела читать, потому княжескую грамоту прочесть не смогла, но от звонкой монеты не отказалась. С собой она прихватила укрепляющий отвар и, оказавшись в шатре, попросила оставить её наедине с девушкой. Вышла через некоторое время, когда у правителя Лундсфальда уже заканчивалось терпение.

 — Заснула ваша болезная! Теперь до утра проспит! — проговорила знахарка, пряча руки от ночной прохлады в карманы платья. — Только вы уж поосторожней с ней, господин! Игрушки имеют обыкновение ломаться, знаете ли. Да, и накормить как следует не забудьте!

Эрланд поморщился. Виданное ли дело — какая-то деревенская баба осмеливается его учить. Не удостоив её ответом, он шагнул в шатёр.

Знахарка не солгала. Аньяри действительно спала, повернувшись на бок и по-детски подложив руку под голову. Во сне лицо её выглядело безмятежным, счастливым даже. Склонившись над ней, мужчина коснулся ладонью её прохладного лба. Сбросив с себя одежду, он погасил свечи и лёг рядом со спящей. Притянул её к себе. Она глубоко вздохнула, но не проснулась.

***

Мне снился хороший сон. Сладкий и тёплый, как лакомство из теста с корицей, которое готовила мама. Она рассказывала, что такое очень любят на её родине — я помнила это, хотя почти всё из того, что её касалось, успело позабыться с годами, слишком мала я была тогда. Меня легонько покачивало, будто я лежала на дне лодки, а все горести прочь уносила вода. О чём-то это слово мне говорило, но во сне было не до того, чтобы думать о таких вещах.

Когда я ещё бодрствовала, со мной беседовала знахарка. Напоследок она коснулась рукой моего лица. Пригладила волосы и шепнула:

 — А теперь спи! Сон блаженный, сон земной пусть останется с тобой. Унесёт печали все, точно ветром на росе…

Но всё на свете рано или поздно заканчивается. Подошёл к концу и сон, подаривший мне отдых, в котором так нуждалось моё измотанное тело. Когда открыла глаза, чувствовала себя гораздо лучше, чем вчера.

Захотелось потянуться, как следует размять мышцы, но не получилось. Что-то мешало. Ощутив за спиной прижимающееся ко мне большое горячее тело, я замерла, почти не дыша.

Эрланд! Что он здесь делает? Почему лежит совсем рядом? Шатёр ведь большой, так что мог бы спать и отдельно… Или лундсфальдец так выполняет свою недавнюю угрозу глаз с меня не спускать?

Он слишком, слишком, слишком близко!

Хуже всего было то, что я даже выбраться из его хватки не могла. Его ладонь лежала у меня на животе, нога крепко прижимала мои ноги, придавливая их к укрывающей пол шатра мягкой шкуре, служившей импровизированной постелью. Сорочка на мне задралась выше колен самым неприличным образом, а на мужчине, судя по ощущениям, вообще ни клочка одежды не было!

То ли я всё-таки разбудила его, когда пошевелилась спросонья, то ли правитель Эрланд проснулся сам, но что-то изменилось. Его дыхание стало другим. Я почувствовала на себе пристальный взгляд и крепко зажмурилась.

Может, получится притвориться, будто ещё сплю?..

 — Я знаю, что ты не спишь, Аньяри… — хриплым после сна голосом проговорил он.