Глаза против воли закрываются, я издаю тихий стон.

Как же горячо и приятно...

Он продолжает мять губами мою шею. Посасывать. Бессовестно ставит засосы, словно имеет полное право делать с моим телом всё, что захочет!

Чёёёрт!

Это действительно отвлекает. Я лечу в другое измерение. Теряю контроль над ситуацией. Главное вовремя остановиться. Иначе проиграю! Я здесь, чтобы проучить высокомерного нахала!

Отпускает меня, позволяя взять бокал. Левый — это мой. Без секретного ингредиента. Я пью его до самого дна, он выпивает свой! Отличный вкус. И, кажется, пьянею с первой секунды. Ах да, я же пятикапельная.

Адам забирает у меня пустой бокал, ставя обратно на стол, оглашая:

— Теперь снимай одежду, Ника… Выполняй свою часть сделки.

Властные пальцы ложатся на пуговицы моей блузки и начинают медленно её расстегивать.

— Боишься?

Очень.

Я вся дрожу от волнения, но от жажды ещё больше!

Которой обязана, ну просто обязана противостоять!

Как это сложно…

Когда кровь в венах закипает, а низ живота сжимается от горячих спазмов возбуждения, когда я вижу почти полностью голого, совершенного мужчину. Мечту всех девчонок мира!

Адам снимает с меня блузку, освобождая стройное тело от оков одежды. Затем его руки ныряют за мою талию, нащупывают молнию клетчатой юбки. Дергают вниз.

Вжух…

Юбка падает на пол, обнажая стройные девичьи ноги.

Мои щёки вспыхивают румянцем, когда я понимаю, что оказываюсь перед ним практически полностью голая, то есть в одном только белье.

Он взглядом победителя оценивает то, чем будет обладать!

— Ты милая, когда смущаешься, — рука Адама ложится на мою щеку, надменно её поглаживает. — Не ожидал. Твой румянец заводит…

Одно его прикосновение — я сплошной оголённый нерв.

Как можно так ненавидеть человека и одновременно до сумасшествия его хотеть?

Сильная ладонь второй, левой руки, опускается на моё бедро, сжимая. Он резким рывком притягивает меня к себе. Припечатывает. Кожа к коже. Его дыхание на моих губах... Теперь горячие пальцы надавливают на подбородок, подчиняя.

Адам горячо и прерывисто дышит, рассматривая мои губы. Он собирается меня поцеловать! Но не целует… он просто трется о них своими губами, дразня. Обжигает дыханием, которое пахнет мятой и дорогими сигаретами.

Он стоит передо мной в одних только чёрных боксёрах, через которые видно большой, выпуклый бугор. Просто гигантский.

Адам приоткрывает рот и касается моих губ языком, нарочито медленно по ним проводит. Из груди практически вырывается предательский стон! Он всего лишь облизывает мои губы, щекоча их кончиком языка, а мне уже хочется захлебнуться от адреналина.

— Продолжим. Я хочу увидеть тебя без одежды, — отстранившись, низким голосом шепчет в мой рот.

Я нервно облизываю губы. Они припухли и болят. Он целовал меня достаточно долго, ненасытно, в какой-то миг я подумала, что он меня просто сожрёт.

Адам забавляется. С уже знакомой мне ехидной ухмылкой. Он пальцами скользит по моей коже, рисуя на ней узоры, медленно направляется к резинке трусиков. Подцепив её пальцем, стягивает бельё вниз. Роняет на пол.

— Переступи, — его голос охрип.

Карие глаза стали темными-темными.

Как глубокая ночь на краю света.

Я послушно перешагиваю через бельё, которое уже стало очень мокрым.

Пытаюсь быстро отбросить его в сторону, чтобы он не узнал об этом, но мерзавец словно мои мысли читает, ловко подхватывает его с пола и сжимает в кулаке.

— Мокрая! Плохая, очень плохая девочка… Ты насквозь промокла, Ника! Хочешь меня?

Звучит довольный смешок.

Он сжимает мои трусики сильней, так, что они жалобно трещат в его крепком, мускулистом кулаке. Так, чтобы я увидела, как по его руке, очерченной стальными мышцами, стекает капелька моей влаги.