— Выпей таблетки, но сначала нужно хоть немного поесть.

Аппетита не было, но я проглотила пару ложек вязкой каши.

— Не волнуйся за меня. Это всего лишь простуда, — я не хотела, чтобы Иван жертвовал своим временем и пропускал работу, но, конечно, была искренне благодарна ему за заботу.

— И всё же я побуду сегодня твоим личным доктором, — Иван улыбнулся, присаживаясь на край кровати.

— Помнится, ты говорил, что хирург, а простуды — не твоя специализация, — парировала я.

Иван улыбнулся и тихо, но искренне рассмеялся. Я подумала, что мне нечасто доводилось слышать его смех в прошлом, как и видеть такую открытую улыбку на его лице.

— Спасибо. Ты так много для меня делаешь.

— Тебе нужно поспать, — мягко проговорил Иван, когда я проглотила таблетки.

— Да, только переберусь к себе…

Не успела я договорить, как Иван словно пушинку подхватил меня на руки, отнёс в мою комнату и уложил в постель.

— Отдыхай.

Я слабо кивнула, послушно прикрыв глаза. Засыпая, я чувствовала, как он гладит меня по руке.

***

Иван

Температура наконец спала.

Я поднялся на ноги, разминая затёкшие мышцы, подошёл к окну. Всё это время я просидел у постели Алины, контролируя её состояние.

Ещё ночью почувствовал, что Алине плохо. Она дрожала как от озноба, но при этом лоб и щёки были горячими. Мне с трудом удалось разбудить её. Алина словно пребывала в бреду, тихо стонала и с трудом приоткрыла глаза. После того, как мне удалось напоить её жаропонижающим, вновь забылась беспокойным сном.

Всю вторую половину ночи я не сомкнул глаз, сидя рядом с Алиной и слушая её сбивчивое дыхание. То и дело касался ладонью лба, проверяя, не начал ли спадать жар. Алине стало легче лишь к утру, но потом температура вновь начала стремительно подниматься.

Я беспокоился ещё и потому, что не мог понять причину такого её состояния. Температура, скорее всего, поднялась на фоне нервного расстройства, а не переохлаждения.

Вчера, когда я нашёл её, она не просто плакала, а была в каком-то отчаянии. В кафе Алина сказала, что у неё проблемы в отношениях с мужем. Возможно, всё дело в этом. В любом случае, я не хотел на неё давить, пытаясь выведать правду, но одновременно с этим мысленно пообещал себе, что, если муж Алины снова её обидит, я его из-под земли достану.

Наши отношения с Алиной всегда были сложными. В детстве я считал её заносчивой и высокомерной девчонкой, а она видела во мне кого угодно, но точно не члена своей семьи. Впрочем, я всегда принимал это как должное, но та Алина, которая несколькими днями ранее появилась на пороге… Она стала совсем другой. Внешне, внутренне. Эта больше была не та Алина, которую я когда-то знал, но и подумать не мог, что всего несколько дней так сильно изменят мои приоритеты, да и жизнь в целом. В последние годы я практически не вспоминал о сводной сестре и не думал о её жизни в Москве, в то время как сейчас был готов защищать её от всего на свете.

С возвращением Алины я перестал ощущать одиночество, но легче почему-то не стало. Может быть, потому что теперь все мысли были о ней? Они будто вспарывали кожу, выпуская наружу то, что я годами прятал глубоко внутри.

Её присутствие рядом, прикосновения, взгляды — всё это заставляло сердце биться быстрее и вспоминать.

Так много воспоминаний…

Громкие голоса, смех, выпившая молодёжь… Это был второй и последний раз, когда я приезжал домой после поступления в университет.

Казалось, что к этому времени мне удалось выбросить Алину из головы, но стоило снова увидеть её, как меня накрыло второй волной. На этот раз капитально. Я не знал, чего хочу больше: остаться или уехать. Но вечер первого августа решил за меня.