Полина выходит только через час. В расстёгнутом пуховике, опять со своими книжками в обнимку. На всякий случай выхожу из машины и жду, когда сводная подойдёт ко мне.

— Ты едешь, нет?

— А если нет? — дёргает бровью.

— Поля, — глубоко вдыхаю и резко выдыхаю. — Поехали домой, а. Мне очень хреново.

Аллилуйя! Она всё же топает ко мне, едва не упав на скольких ступеньках. Открываю ей дверь и аккуратно закрываю, когда садится.

— Какого ты ушла вообще? — спрашиваю уже спокойнее.

— Чтобы ты по пьяни меня вдруг не продал кому-нибудь из своих друзей, — в её голосе неожиданно прорезается обида. — Недорого, — припоминает мне мою же фразу, брошенную вчера вечером.

Я и забыл уже. Это же прикол, просто эмоции. А Полина отворачивается к окну и до самого дома больше со мной не разговаривает.

10. Глава 10

Иван

С похмелья я дико раздражительный. Бесит всё: от громких звуков до полной тишины. То, что по моей квартире вообще кто-то ходит. Это какой-то жёсткий взлом личных границ. Я не привык подстраиваться под людей. Моя квартира — это моя территория, мой комфорт, где всё сделано так, как удобно и нравится мне. Наверное, потому я и не лезу в постоянные отношения. Слишком многим придётся жертвовать. Время, саморазвитие, карьера, привычки. С утра можно выползти из кровати в трусах, а то и без. Теперь надо открывать глаза и искать штаны. Мелочи? Возможно. Но это мои мелочи, я чёртов эгоист.

Есть очень узкий круг людей, ради которых я готов на всё. Реально вообще на всё. Этих людей я знаю с детства. Исключение, пожалуй, только Илья, он присоединился к нам позже, сразу вписался и стал своим. Невероятная редкость. До него ни у кого не получалось. Ну и девчонки друзей, конечно. За них можно и по башне настучать, и горло перегрызть при необходимости. Мать с отцом. С последним у нас не всегда бывает просто, но это семья. Люблю и ценю всё, что они для меня делают и что в меня вкладывают.

Как впускают в свою жизнь левых людей, я понимаю слабо. Ещё ни одна женщина из побывавших в моей постели не вызвала у меня желания ни то, что менять свою жизнь, даже оставлять её на своей территории дольше, чем на одну ночь.

И шастающий по коридору, сопящий от обиды, навязанный семьёй раздражитель не даёт мне расслабиться. Даже то, что я фактически продал свою свободу за тачку, никак не влияет на ситуацию и моё отношение к сводной.

«Возьми Полину с собой, ей скучно дома»

«Поиграй с Полиной»

«Посиди с Полиной»

Вроде детьми были, только ничего ведь не поменялось. Она снова приехала, и её снова спихнули на меня. Следи, сопровождай, помогай, развлекай. Клоун я, что ли?

Закидываюсь парой таблеток от головы. Упираюсь обеими ладонями в столешницу кухонной тумбы и прислоняюсь лбом к дверце навесного шкафчика. Прохладный, хорошо…

Где-то над пупком неприятно зудит и тянет. Несмотря на раздражение в адрес малявки, мне не даёт покоя то, как закончился наш разговор. Она ни слова не проронила после этого. И я даже логики в себе искать не пытаюсь. Какая-то совесть у меня, наверное, всё же есть, и именно она сейчас доставляет дискомфорт.

Растираю рукой место, где сосредоточилось неприятное ощущение. Головная боль немного стихла. На бар смотреть тяжко, тут же начинает мутить. А вот пожрать было бы неплохо.

Провожу небольшую ревизию в холодильнике, прикидывая, чего бы такого приготовить. Заморачиваться или обойтись чем-то простым?

Когда на барной стойке оказывается внушительная горка разнообразных продуктов, становится понятно, что заморачиваться я таки буду.

Прикинув время приготовления, быстро собираю себе бутерброды из ржаного хлеба со злаками, остатков мягкого козьего сыра, дополняю виноградом, и жить с тяжёлого похмелья становится ещё чуточку приятнее.