– Мой папаша сам себя позорит, – его лицо темнеет, а ухмылка превращается в злобный оскал, – тем, что тащит к себе в дом всякую шваль.

Последнее слово как пощечина. Вспыхиваю как спичка, но не могу найти достойный ответ. Слова застревают в горле.

– Какой же ты… – начинаю говорить и не знаю, что может заставить этого подонка прочувствовать хотя бы десятую долю того, что ощущаю я сама.

– Ну? – изгибает он бровь, окидывая меня с ног до головы уничижительным взглядом, а затем делая шаг навстречу. – И еще, – оказывается так близко, что я чувствую запах свежести его парфюма, что кажется диким, ведь сам парень гнилой. Таким злым и черствым может быть лишь человек с черной душой. От него должно смердить, а не веять морским бризом. – Не вздумай переехать к нам в дом. Не знаю как, но ты должна саботировать это объединение. Поняла?

Я задираю лицо вверх и всматриваюсь в зеленые глаза. Зрачок сужен до точки, так что становится страшно от этого дикого взгляда, но я не подаю вида.

– Или что? – хмыкаю, не желая показывать, насколько он меня задевает своим пренебрежением.

– Или ты пожалеешь, – говорит, наклонившись к моему уху.

Я чувствую его дыхание на ушной раковине, и у меня перехватывает дух.

– Ты ничего мне не сможешь сделать, – уверена, что каждое его слово – блеф.

– А ты проверь, муха! – хмыкает он и, отодвинув меня в сторону, засовывает в карманы брюк руки и идет дальше.

А я смотрю ему вслед и думаю лишь о том, что ни за что и никогда не буду жить с этим мерзавцем под одной крышей.

Только через мой труп.

И я действительно верю, что смогу уговорить маму оставить меня дома. Но жизнь в очередной раз щелкает меня по носу…

– Дочь, ну, прости, – садится на край кровати мама. – Просто это решение… оно долго зрело. А теперь, когда Вадим живет с Кириллом, прятаться где-то по съемным квартирам нет смысла.

– Да кто ж вам говорит прятаться? Живите где хотите. Но зачем же меня дергать? Я не хочу менять школу. Мама, мне осталось учиться ровно год.

– И этот год можно потратить с умом. Та школа лучшая в городе, Тай. Ты знаешь, какой там конкурс для того, чтобы просто сдать экзамен и получить право учиться платно? А стипендию на обучение получают лишь самые одаренные, – рассказывает она так эмоционально, будто эта проклятая школа – самое лучшее, что вообще могло со мной случиться в этой жизни.

– И я не вхожу в их число, мам! – откладываю в сторону смартфон и смотрю на нее прямо. – И не нужно мне ничего этого!

– Ты не представляешь, какого труда Кириллу стоило устроить туда вас обоих!

– Я об этом не просила! – срываюсь на крик, что для меня не характерно. – Понимаешь? Не хочу я никаких элитных школ и поселков. Я хочу жить своей жизнью. И у меня группа, мама! Ты об этом подумала? Мы прошли на следующий этап прослушивания!

– Вы прошли? – изумленно вскидывает брови родительница.

– Да! Я хотела тебе сделать сюрприз, а в итоге все случилось наоборот. И ты… ты все решила за меня…

До сих пор я не могу поверить, что она, не посоветовавшись со мной, приняла такое важное решение. Ведь раньше она никогда не поступала таким образом. Любой вопрос мы обсуждали вдвоем, тщательно взвешивая все за и против, и только потом приходили к единому решению, что устраивало обеих.

И все те сюрпризы, что она делала для меня ранее, никогда не затрагивали мою свободу выбора.

– Ну ты же сможешь с ними встречаться и репетировать…

– Когда? По выходным? – внутри меня все клокочет. Никогда еще я не злилась так на родительницу, как сейчас. Мне хочется кричать и колотить кулаками по кровати.