«Тебе хватит часа, чтобы собраться?».

Пальцы вслепую летают по дисплею, а я с куда большим интересом, чем парой минут раньше, выбираю для Камиллы наряд. Чтобы спустя несколько часов ронять челюсть в зале популярного столичного ресторана.

Античный атриум с мраморными колоннами, копии венецианских фонарей и статуи богов меркнут на фоне мышки.

В длинном платье с открытой спиной, с убранными в высокий хвост волосами она напоминает мне Анастасию из мультфильма про потерянную дочь русского императора.

И взглядом жжет так же, как наследница рода Романовых жгла Дмитрия.

– Богдан, что ты творишь?

Мотнув головой, Камилла горделиво пересекает разделяющие нас метры и с силой впечатывает кулачок мне в грудь. А я никак не могу перестать залипать на ее тонкую шею и голубоватую венку, яростно пульсирующую под кожей.

– А что я творю?

– Ты серьезно не понимаешь?

– М?

– Вчера ты согласился помочь отцу с фирмой, а сегодня притащил меня на прием к его конкурентам! Это ненормально. Он взбесится, если узнает!

– Ненормально, Камилла, это в двадцать три года жить по чужой указке, не иметь собственного мнения и безропотно повиноваться поехавшему крышей тирану. Поняла?!

Не замечаю, как подаюсь вперед и обхватываю пальцами запястья мышки. Поливаю пространство между нами бензином и швыряю туда подожженный фитиль.

Вспыхивает. У меня – что-то едкое за грудиной. У нее – что-то темное в глубине орехово-карих глаз.

Не знаю, что так сильно меня цепляет. То ли упоминание отчима. То ли то, что Ками так и не вышла за рамки клетки, куда сама себя и засунула. Но разбуженное мной пламя полыхает до самых небес, обжигая кончики ресниц, гортань, пищевод.

И мы горим в этом огне до тех пор, пока в наше чистилище не врывается чье-то назойливое щебетание.

– Камилла, ты? Сколько зим, сколько лет. Ты так похорошела. Не виделись с… твоего академа? Я недавно бьюти-салон открыла. Заглянешь? Рома подарил. А это твой муж? Познакомишь?

– Здравствуй, Рита. Это Богдан. Мой брат.

– Сводный.

Ставлю жирную точку после отрывистых реплик Камиллы и получаю двусмысленное «оу» от ее приятельницы – манерной блондинки в безвкусном голубом платье. Любопытство крупными буквами отпечатывается на лбу у не в меру болтливой Маргариты, но трезвонящий телефон мешает ей пуститься в дальнейшие расспросы.

– Побегу. Ромашка меня потерял. До встречи!

Прощается с нами девушка и уносит вместе со шлейфом приторно-сладких духов неловкость. Мы же с мышкой возвращаемся к неоконченному противостоянию.

– Богдан, ну, зачем?

– Что зачем?

– Дал ей повод для сплетен.

– Потому что захотел, – высекаю жестко и усиливаю напор, притискивая Камиллу к себе. – И, если вдруг ты забыла, на эти десять дней ты – моя собственность. И я буду поступать так, как считаю нужным. Говорить то, что заблагорассудится. И целовать тебя у всех на виду, если захочу.

Не знаю, почему веду себя с ней, как последний козел, и прессую вместо того, чтобы успокоить. Может, мне проще справляться с направленной в мою сторону злостью, чем с паникой в затравленных глазах.

По крайней мере, мой выпад срабатывает. Тихо сглотнув, мышка расправляет плечи и холодно уточняет.

– Девять дней.

– Что?

– Осталось девять дней, Богдан.

– И ты их запомнишь.

Улыбаюсь недобро, кожей ощущая робость сводной сестры, и двигаюсь к одному из столиков, где красуется табличка с моей фамилией. Жму ладони двум павлинам в одинаковых фраках, киваю энергичной женщине в оливковом брючном костюме и отодвигаю стул для Ками.

Пусть отчим и считает меня отбросом, что касается противоположного пола, с моими манерами все в полном порядке.