– Не сказки, – ответила я, пытаясь абстрагироваться от голого, пышущего жаром мужчины, бережно держащего меня на своих коленях. – Только у меня такого дара нет. А рана скоро затянется. Где-то пару дней надо на восстановление.

– Это что же получается, твоя мать тоже эльфийка? – Никита продолжал меня допрашивать. – И наш отец, наверное, даже не в курсах?

– Я не знаю, – посмотрела я на него хмуро. – Мама мне о вас тоже ничего не рассказывала. Что вы вообще существуете… И еще нам надо добить этого и уходить. Скоро наверняка нагрянут его собратья, и справиться с ними будет намного сложнее. Они очень опасные.

– Ну, мы тоже не лыком шиты, – хмыкнул Тимофей.

– Хотите сказать, что пули или стрелы вас тоже не берут? – приподняла я бровь и посмотрела на Никиту, в этой компании он показался мне более здравомыслящим.

– Мне интересно, зачем они вас с матерью убить пытаются? – вопросом на вопрос ответил он, продолжая сверлить меня подозрительным взглядом.

– Я не знаю, – печально вздохнула я. – Мама говорила, что они отступники и наши извечные враги. Затем и охотятся.

– Как интересно, – криво усмехнулся Никита. – И ты этому веришь? Может, стоит этого допросить и он нам расскажет?

Я посмотрела на дроу, сверкающего злобными красными глазами из-под белых бровей, и поежилась от страха.

– Мама говорила, что они умеют накладывать смертельные проклятия. В этом их магия. Не думаю, что есть смысл его допрашивать, как и оставлять его в живых… Но если всё же решитесь это сделать, то я хотела бы быть подальше от него…

– Проклятия, говоришь? – задумчиво посмотрел мужчина на дроу, а затем, кивнув сам себе, ответил: – Значит, нам нужен шаман или колдун, чтобы запечатал его магию, и тогда мы его допросим.

– Тут и такие есть? – опешила я.

– Конечно, есть. У нас много кто есть, только вот про эльфов я впервые слышу, – ответил Тимофей и начал подниматься на ноги со мною на руках, пришлось ухватить его за шею.

– Эй, я могу сама идти, – смущенно пробормотала я.

– Мне не сложно, – улыбнулся мужчина.

– А разве твоя спина уже в порядке? – удивилась я.

– Почти, – передернул плечами Тимофей и поморщился. – Но еще пару часов – и всё будет норм. Не переживай, ушастая.

– Что? Какая я тебе ушастая! – разозлилась я и начала вырываться.

Так меня еще точно никто не обзывал!

– Да мои уши – это моя гордость! – выкрикнула я и с силой ткнула его кулаком в шею, в болезненное место, всё же добившись того, что Тимофею пришлось поставить меня на ноги.

– Да хватит, понял я, понял, – чему-то развеселился этот несносный качок, при этом потирая рукой свою шею. – Ух, ну и острые же у тебя кулаки.

– А нечего меня обзывать! – фыркнула я, стараясь скрыть свою тревогу.

Все же мужчина и так был ранен, а я ему еще добавила.

– Так, ладно, – прервал наши разговоры Никита, который успел уже отойти к их машине, с корнем выдрал крышку от багажника (ну и силища!), открыв его, и достал из него два уцелевших рюкзака. – Сейчас одеваемся, берем этого, – он кивнул на полутруп дроу, – с собой и идем пешком в поселок. И там будем решать, что с вами двумя уже делать.

Он хмуро сверкнул на меня своими волчьими глазищами.

– А что с нами делать? – решила уточнить я, что-то не понравился мне взгляд мужчины.

– Возможно, гнать подальше от стаи, а то неизвестно, почему эти пытаются вас убить, вдруг вы опасные преступницы? – Он приподнял свою бровь и посмотрел на меня с прищуром, как настоящий следователь.

Был у меня опыт общения с местными властями. Ничего хорошего я от этого не получила. Благо я была лишь свидетельницей, а не нарушительницей. Однако допрос, который я прошла, мне совершенно не понравился и запомнился на всю жизнь. Тогда я узнала, что к интернатовским детям априори относятся как к преступникам. Если не настоящим, то уж на сто процентов будущим.