— Здесь нас высадите, у ворот, — сказал Ник водителю. Сунул ему деньги и бросил: — Без сдачи. Спасибо.

А потом схватил меня за руку и вытащил из машины.

— Ты же не дурочка, чтобы сбегать от меня прямо сейчас, правда? — ласково прошептал он мне на ухо, вот только с этим нежным тоном совершенно не вязались его пальцы, грубо стиснувшие мое запястье до синяков.

— Да не сбегу я, не сбегу, — огрызнулась я, чувствуя себя пойманным воришкой. — Доволен? Отпусти уже. Больно!

— Потерпишь, — отрезал он и потащил меня за собой. — Дома отпущу.

Когда мы проходили мимо кивнувшего нам охранника, Ник задержался около него и небрежно проговорил:

— Олег, эту девушку за ворота не выпускать. До завтрашнего утра.

— Утро со скольки считаем, Никита Вячеславович? — услужливо отозвался охранник, ничуть не удивившись этой просьбе. Или, во всяком случае, не подавая виду, что удивился.

— Во сколько ты на учебу уезжаешь? — спросил Ник, не глядя на меня.

— В семь пятнадцать, — буркнула я.

— Значит, с семи пятнадцати ей можно выходить за территорию. До этого времени — нет.

— Понял. Будет выполнено, Никита Вячеславович.

— И тебе хорошего дежурства, Олег, — доброжелательно ответил Ник охраннику, отпустил наконец мою руку и зашагал к дому.

Я выругалась себе под нос, злобно покосилась на флегматичного охранника и пошла за Ником. А что мне еще оставалось делать?

Дом был молчаливым и темным, свет в окнах не горел. Ни мамы, ни Вячеслава Сергеевича снова не было: они опять куда-то укатили. На этот раз в какой-то СПА-отель. Кажется, им и правда весело вместе. Рада за маму.

А вот за себя — нет!

Я покосилась на Ника, который раздраженно курил, усевшись прямо на ступеньках крыльца, и села в метре от него. Некоторое время мы оба молчали.

— Я все расскажу маме, — наконец не выдержала я. — И твоему папе тоже нажалуюсь! Это ограничение свободы личности! Ты не имел права!

— Послушай меня, а? — взорвался Ник. — Хотя бы разок выслушай! А потом жалуйся хоть маме, хоть папе, хоть в Европейский суд по правам человека, похер.

— Ну?

Ник затянулся еще раз, выдохнул дым и сказал, не глядя на меня:

— В прошлом году на тусовке тех мудаков, к которым ты собиралась ехать, изнасиловали первокурсницу.

— Что?! — не поверила я. — Да ты врешь! Ты это по-любому только что придумал. И Ян, и Гриша нормальные! У них взгляд добрый.

— Но эта девочка не стала никуда заявлять, — продолжил Ник, будто не слыша меня, — потому что была под наркотой. Наркоту ей дал твой Гриша. Ну тот самый, который с добрым взглядом. А потом с этим же добрым взглядом он ее и выебал. Он, Ян и все, кто там были. Все еще считаешь, что эта тусовка отличное место для неопытной девушки?

— Я опытная! — возразила я чисто из чувства противоречия.

— То есть групповой секс под веществами для тебя привычное дело? — вскинул он скептично бровь. — Тогда сорян, что испортил тебе вечер. Вызвать такси? Поедешь обратно?

Только тут я поняла, в каком смысле Ник использовал слово «неопытная». Я-то думала, что речь идет про жизненный опыт, а он…

Я покраснела и опустила голову. В мыслях никак не укладывалось то, что Ник мне рассказал. Неужели мне и правда могли там что-то подсыпать?

— Ты точно это знаешь, да? — тихо спросила я.

— Ходили такие разговоры. На пустом месте, Алис, они не возникают, — так же тихо ответил мне Ник. — А в том, что эти двое — мудаки, я вообще уверен на сто процентов.

В кармане куртки зажужжал мобильный, я глянула на экран и нажала отбой. Потом подумала и написала сообщение: «Не приду, изменились планы».

Мне ничего не ответили. И это, в общем, тоже наводило на некоторые мысли.