– Ты уверена? – голос его стал глуше.

Я кивнула, не в силах объяснить, что дело не в нём. Что, может, мне просто нужно время.

Серёжа медленно отстранился, сел на край кровати. Его спина была напряжена, плечи слегка ссутулились. Он не кричал, не спорил, но в этой тишине было столько обиды, что мне захотелось исчезнуть.

– Ладно… – он потянулся за футболкой, брошенной на стул.

Я сжала пальцы в кулаки, чувствуя, как под рёбрами тяжелеет комок вины.

– Просто… я не готова.

Он фыркнул, но не зло, скорее, с горькой усмешкой.

– Понятно.

Оделся быстро, почти механически. Каждый его жест словно отдавался во мне уколом. Он не смотрел на меня, и это было хуже любых слов.

– Я пойду.

– Серёж… – я протянула руку, но он уже повернулся к двери.

– Всё в порядке, Вик. Не надо. Не провожай! Выход сам найду.

Дверь закрылась тихо, но звук этот прозвучал в моих ушах как хлопок.

Я осталась одна, обняв подушку, стараясь не думать о том, что только что разрушила. Или, может, ничего и не было, чтобы разрушать?

Но почему тогда так неприятно? Чувство вины накрыло меня с головой.

Я пролежала ничком на кровати до самого вечера. Пока мама не постучала ко мне в спальню, чтобы сообщить о том, что пора ужинать.

Собрав остатки сил, я заставила себя подняться с кровати и спуститься в столовую. Я знала, что для мамы важно, чтобы все члены семьи собрались за столом хотя бы вечером.

Когда я пришла, за столом уже были все в сборе, в том числе ненавистные братья. Я села на своё место, стараясь на них не смотреть, ковыряла вилкой в еде, всё ещё чувствуя тяжесть после сегодняшней ссоры с Серёжей. Он ушёл, даже не дав мне объясниться, а я так и осталась сидеть с комом в горле и мыслями, которые грызли изнутри.

– Хорошо, что все члены семьи в сборе, – отложив вилку в сторону, начал отчим, и все, как по команде, посмотрели на него. – Кто-то сегодня взял деньги из моего стола.

Тишина.

– Сколько? – взволнованно спросила мама.

– Три тысячи евро. Я снял наличку для мелких расходов. Сама знаешь, как необходима наличка за границей.

Артур перестал жевать. Артём откинулся на спинку стула, скрестив руки. Алина, которая обычно делала вид, что меня не существует, вдруг оживилась и уставилась на меня с каким-то странным блеском в глазах.

– Алина, ты ничего не хочешь нам рассказать? – обратился к дочери Борис Петрович.

– Я? А чё сразу Алина? – огрызнулась девушка. – Вика тоже была дома, и Серёжа к ней какой-то приходил!

Мои пальцы сжались вокруг вилки так, что костяшки побелели.

– Он даже в кабинет не заходил, – сказала я, хотя не была в этом уверена.

Я ведь не провожала парня? И на кухне я была довольно долго, пока готовила нам перекус.

Нет. Я отказывалась верить в то, что мой парень – вор.

– А чем докажешь? – Артём впервые за вечер открыл рот, и в его голосе звучало что-то опасное. – Ты хорошо знаешь своего Серёжу? Можешь за него поручиться?

– Ты что, серьёзно? – я резко встала, и стул заскрипел. – Вы сейчас намекаете, что это мы?

Отчим не ответил. Он просто смотрел. А мама… мама молчала. И это было хуже всего.

– Может, это Алина взяла? – бросила я.

– Ой, да ладно! – сестра закатила глаза. – Нужны мне эти гроши?

– Я этого не делала. И Серёжа тоже!

– Тогда почему ты так нервничаешь? – встрял Артур, и его карие глаза сузились.

Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Они уже всё решили. Они уже выбрали виноватого.

Тишина повисла густая, как смола.

– Дорогой, я уверена, что Вика ничего не брала, – заступилась за меня мама. – Может быть, ты просто положил деньги в другое место? Я не знаю… – голос мамы дрогнул, казалось, она вот-вот расплачется.