У него идеальный торс с рядами кубиков, очерченными косыми мышцами, широкая спина и сильные руки. Неудивительно, что Ленка на него запала. Славе место в какой-нибудь рекламной кампании… чего угодно, где нужен голый торс. Офигеть.

Нет, я, конечно, видела много торсов на картинках, но когда вот так вживую, это прямо очень странно. Как-то привычней, когда подобные экземпляры обитают в сети, и можно сказать, не очень-то существуют в реальной жизни.

Отложив телефон, я встаю напротив большого зеркала на дверце шкафа. Распускаю растрепавшийся хвост, приглаживаю волосы руками. У меня смуглая кожа, потому что моя отец восточных кровей. Мама говорила, они познакомились на юге, когда она устроилась там на смену вожатой. Кроме его имени, пожалуй, она и сама больше ничего не знала.

У нас не принято говорить ни об отце, ни о беременности в целом, я знаю: она хотела сделать аборт, но бабушка не позволила. Долгое время об этом молчали, а всплыла информация случайно. Любви к маме это, конечно, не прибавило.

В общем, я смесь татарки и кого-то смуглокожего. Странный типаж, честно говоря. В школе я заметно отличалась от остальных, и это было проблемой. Серьезной проблемой, которая выпила из меня много крови. Дети бывают очень жестокими – вот то, что я знаю точно. Впрочем, взрослые порой не лучше.

Спать я ложусь рано, мама проводит вечер с Юрием, а я в своей комнате с книгой. Наверное, сказывается нервное напряжение плюс переезд, но я вырубаюсь, даже не выключив лампу. Уже среди ночи тянусь к ней, а потом стягиваю брюки и залезаю под одеяло в футболке. Все завтра.

Просыпаюсь рано, уверенная, что все еще спят, нахожу полотенце и иду в ванную. В квартире очень тихо, потому и я стараюсь передвигаться мышкой. Быстро помывшись, закутываюсь в полотенце, забросив вещи на плечо, выглядываю в коридор: никого. Делаю пару шагов, когда подскакиваю на месте от слов:

— Доброе утро.

В прихожей зажигается свет. Вспотевший Слава стягивает кроссовки, разглядывая меня.

— Чего так рано встала?

Я неловко пожимаю плечами.

— Не хотела никому мешать. Юрию, наверное, скоро на работу…

— У нас две ванных в квартире, – он пьет из специальной бутылки воду и, отставив ее на комод, подходит ко мне.

Проводит взглядом по лицу, ниже, по голым плечам, я нервно сжимаю полотенце, коря себя на чем свет стоит. В следующий раз натяну шмотки хоть на мокрое тело, лишь бы не оказаться в подобной ситуации.

— У тебя красивые ключицы, – говорит вдруг Слава, я отступаю на шаг. – И скулы.

— Это шутка какая-то? – спрашиваю с опаской. – Или очередное издевательство?

Он только криво усмехается, тоже делая шаг назад. И тут же стягивает с себя футболку. Я открываю рот, краснея. Все реально как на той фотографии, никакого фотошопа. Отворачиваюсь, а он идет в сторону ванной, говоря:

— Эта ванная моя, – замирает в дверях, обернувшись, мы встречаемся взглядами. – Но так и быть, готов делить ее с тобой.

В свою комнату я влетаю, зажав край полотенца дверью, так что тут же теряю его.

— Господи, господи, господи, – бестолково мечусь, почему-то боясь, что прямо сейчас войдет Слава.

Натягиваю вчерашнюю футболку и штаны, и только после этого успокаиваюсь, присаживаясь на кровать. Выдыхаю и чувствую себя идиоткой. Именно так я себя и веду, кстати. Куда проще было дернуть полотенце и завернуться в него, чем надевать грязные шмотки. И быстрее, кстати.

Да почему на меня такой ступор находит постоянно от общения с этим парнем?!

Аккуратно выглянув в коридор и убедившись, что в ванной комнате льется вода, я открываю шкаф. Тянусь за своими вещами, а потом перевожу взгляд на купленное мамой. Нет, короткая юбка – это, конечно, слишком, но вот вязаный черный топ можно померить. Вот с этими брюками с высокой талией.