Мы даже в общих квадратных метрах можем днями не разговаривать и не пересекаться, потому это правило для меня вполне приемлемо. Да и после переезда сюда не было особого желания видеть кого бы то ни было, а уж тем более общаться.

У Чернова странные извращëнные правила, которые не всегда укладываются в моей голове, а их там довольно внушительный список. Он знатно подготовился к нашему совместному проживанию в его огромной мажорской коммуналке. Но я играю по ним, потому что спокойная жизнь мне важнее. А ещё потому, что он на короткой ноге с моим отцом и его лучше не злить, вполне возможно, однажды мне может потребоваться его помощь.

— Чем быстрее ты засунешься в тачку, тем больше вероятность, что это никто не увидит. Шевели ножками.

— Я не собираюсь домой, — делаю последнюю попытку ему отказать.

Меня ждут борщ и блины в кафе на фудкорте. А ещё любимые часы полного одиночества в толпе людей. Где никто меня не замечает и не обращает внимания, а я могу рисовать разные сюжетные скетчи. Пальцы так и покалывает взять и набросать что-нибудь на листке бумаги, потому что я уже несколько дней ничего не рисовала, и у меня начинается ломка.

— А мы и не домой, — говорит Чернов и, покачнувшись на пятках, разворачивается обратно к машине.

Оглянувшись по сторонам, обреченно вздыхаю. Как назло, на студенческой парковке пусто, как после зомби апокалипсиса. Ветрено, холодно, и даже те студенты, которые обычно любят зависать группами около крыльца учебного корпуса или сбоку фасада, выкурить сигаретку-другую, давно ушли в место потеплее.

У меня начинают замерзать кончик носа и пальцы ног в тонких осенних сапожках, которые не предусмотрены для первых настоящих холодов.

Обреченно вздохнув, словно меня собираются казнить в салоне “кайена”, я забираюсь внутрь, на переднее сиденье. Накидываю на себя ремень безопасности и стаскиваю с рук перчатки, вытянув ноги. Встречаюсь с насмешливым взглядом сводного брата и приподнимаю брови.

Что?Что-то не так?

— Я не сказал, что мы куда-то поедем, — ухмыляется Чернов, поворачиваясь ко мне корпусом.

Поверх своей чёрной толстовки, в которой я видела его ранее, он накинул цветастый бомбер с различными нашивками. Я скольжу взглядом по ним, рассматривая и запоминая, а потом поднимаюсь к его лицу.

— Раз я здесь, можешь меня и подкинуть до ТЦ. Уходить я не собираюсь, — произношу, улыбаясь, глядя ему прямо в глаза, и устраиваюсь поудобнее.

А потом совсем смелеею и, наклонившись вперед, нажимаю на приборной панели подогрев сиденья. Прикрываю веки, откидываясь на подголовник. Блаженство… это лучшая штука, которую только могли придумать для автомобилей.

— У Романовой есть ребенок? — внезапно удивляет меня вопросом Чернов.

Открываю глаза и смотрю на него. Он явно ждёт от меня ответа, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю. Чернов прицепился к моей одногруппнице как банный лист к... сами знаете к чему он цепляется в бане… Но я не думала, что это у него серьезно. Полина сама была не в восторге от этого внимания и всячески его игнорировала, а Мишу это, кажется, только больше распыляло.

Внезапно я ощущаю досаду.

Она ему нравится. Правда нравится. Иначе он не задавал бы мне сейчас этот вопрос.

— Эм... ты перечитал университетский “Сплетник”? С чего такие выводы? Не стоит злоупотреблять таким способом почерпнуть информацию, — смеюсь, но не очень натурально.

— Волков сказал, — резко говорит Чернов. — Что у Романовой есть ребенок, а у него есть дочь. Я в состоянии сложить два плюс два. Они бывшие одноклассники и, похоже, родаки одного и того же ребёнка. Но мне нужны факты, это лишь догадки. Ты её подружайка, так что давай выкладывай.