Отец использует мобильную связь со мной только в самых крайних случаях. Нервы натягиваются и начинают зудеть. Что случилось?

- Вить, - оборачиваюсь на помощника, - на утро все отменяй. Отец просит заехать.

Больше ничего не объясняя, ухожу в душ и быстро привожу себя в порядок. Надеваю костюм и достаю из сейфа удостоверение адвоката. Оно, конечно, липовое, но позволяет не отвечать на вопросы младшего состава колонии, а старшие и так знают, кто я такой.

На всякий случай беру с собой ещё одну тачку с охраной. Несмотря на то, что почти пять лет моя жизнь похожа на скучную жизнь бизнесмена, старые рефлексы живы. Да и подставы нельзя исключать.

Машины подъезжают к главному входу, заставляя расступиться небольшую толпу людей с сумками, и, как всегда, вызывают этим волнения. Все боятся потерять свою очередь.

За серый забор захожу один. Прохожу турникет и металлоискатель.

- К кому? - борзо интересуется дежурный. Новенький. Не видел ещё его ни разу.

- К Грозному. - Подаю удостоверение, наблюдая, как быстро стекает с лица паренька надменность.

- Вас ждут, - кивает, - до конца коридора и направо.

- Спасибо, я в курсе. - Забираю документ и иду в комнату вип-свиданий.

Когда твой отец - вор в законе, подобные места становятся практически родным домом. Дорогу показывать не нужно. Да и сам ты в любой момент можешь стать резидентом в силу «наследственных особенностей».

- Здравствуй, Иван, - родитель встречает меня, сидя за столом. - Кофе будешь?

Перед ним сервирован полноценный завтрак. И надо признаться, что даже я так разнообразно не питаюсь.

- Нет, - качаю головой, отодвигаю стул и сажусь напротив, - Лучше давай сразу к делу. Зачем звал?

Он отпивает кофе из маленькой чашки и осторожно ставит ее на блюдце.

- У человека, живущего в четырёх стенах так мало радостей, - задумчиво откидывается на спинку стула.

- Ну перестань, - не сдерживаясь, я ехидничаю , - у тебя здесь даже массажист есть.

Отец молча расстёгивает олимпийку.

- Это - Вяземская Людмила Гавриловна, - достаёт из кармана и кладёт передо мной на стол фотографию немолодой, но красивой женщины. - Очень дорогой для меня человек. Вот уже год, раз в два месяца она приходит ко мне. Мы пьём кофе с плюшками, разговариваем... А ещё она забирает мои рукописи, правит ошибки и издаёт книги.

- Книги? -  я чувствую, как от удивления мои брови ползут вверх. - Здесь разве можно писать?

- О, - он хмыкает. - Эпистолярный жанр - здесь вообще один из самых популярных.

- Охренеть...  И какой же у тебя псевдоним?

- Иван Грозный, - невозмутимо кивает отец. - Мне нравится.

- Ну спасибо... Я заметил...

- Так вот, - невозмутимо продолжает, - вчера она не пришла. Сегодня тоже. Я хочу, чтобы ты разобрался в причине. Если понадобится, оказал помощь.

- Погоди! - Я кручу головой. - Ничего не понимаю. Откуда она взялась? Ты сидишь уже пять лет и не доверяешь посторонним? Кто эта женщина?

- Твоя «молочная мать». - Отбивает мои вопросы отец. - Если ты ещешь глубокие смыслы, то могу рассказать подробнее. Ее первый ребёнок родился недоношенным. Нервы. Время было отвратительное. А молоко пришло. И пока твоя мать лежала после операции в реанимации, Люда согласилась тебя кормить. За деньги, конечно. Потом перешли на смеси.

- Жесть какая. - Отзываюсь шокировано и веду руками по волосам, ерша волосы. - Как вы смогли встретиться?

- Она пришла в колонию читать спец курс по литературе в рамках государственной социальной программы. Мы узнали друг друга. Я попросил посмотреть мои тексты.

- Прямо романтика, - не сдерживаюсь от иронии.