— Вот именно, ангелочек, — за парту рядом садится Вика и смотрит на Антона с таким обожанием, что становится противно, — пристань ко мне лучше. Ника все равно не оценит.

Антон дарит Вике мимолетный взгляд и возвращает его ко мне.

Я широко улыбаюсь и киваю в сторону Вики:

— Вот видишь. Нельзя отказываться от такого предложения, — стараюсь, чтобы голос звучал бодро.

Антон прищуривается и явно не ведется на провокацию с моей стороны, а мне хочется от досады застонать.

— О, а новенький сразу на двух решил своё обаяние проверить, — ржет Глеб, перетягивая мое внимание на себя. — Ника, хочешь, я побуду сегодня твоим рыцарем и спасу от этого наглого мужчины?

Морозов поигрывает бровями, и я прыскаю от смеха. Он невозможный. В любой ситуации может что-то ляпнуть, и весь класс потом пол-урока ещё припоминает.

Антон хмурится, окидывая Глеба недовольным взглядом.

Ого, а мы злимся.

— А спаси, — опираюсь на парту и улыбаюсь Глебу.

Резкий выдох сбоку, который шевелит прядь волос. Но раз уж он слов не понимает, то будем действовать грубо и напролом.

— Так, подожди, я только за боевым конем сгоняю и вернусь.

— И кто у тебя сегодня боевой конь? — я настырно игнорирую злое пыхтение со стороны сидящего Антона.

Глеб крутит головой, и в это время в класс заходит Бородин со Снежаной.

— О, да вон Бородин. Да, предатель? — шипит Глеб в сторону ничего не понимающего Ярослава.

Бородин только успевает в ответ вопросительно выгнуть бровь.

— Так, класс, — вместе со звонком появляется учитель, — по местам все. У нас сегодня проверочная.

Антон округляет глаза, но послушно перетаскивает свое высоченное тело за парту к Глебу.

А я с каким-то садистским удовольствием потираю ручки.

Да уж, несколько дней в школе, а ему уже проверочную проваливать.

Не повезло.

Нам раздают задания, и я погружаюсь в изучение и решение задач. Пытаюсь погрузиться, пока меня не вырывает из сосредоточенности прилетевшая прям на мой листок записка.

Какое-то время тупо пялюсь на неё, как на бомбу замедленного действия. Окидываю одноклассников взглядом, но все сконцентрированы на своих листочках.

Разворачиваю сложенный листок и снова ощущаю, как во мне просыпается злость.

«Принцесса, дай мне шанс! Ты ж меня совсем не знаешь. Черкани номерок».

И тут новенький допускает промах: поднимает голову и смотрит в мою сторону.

Показательно показываю записку и рву на мелкие кусочки.

— Пух, — рассыпаю остатки его послания и чувствую удовлетворение.

Антон усмехается и качает головой. И, судя по выражению его лица, отступать он не собирается.

Словно ему нравится, как я его отшиваю.

— Шубина, ты уже все решила? — одергивает меня учитель.

— А, нет ещё, — смахиваю остатки записки с листа и пытаюсь вернуться к проверочной.

— А мне кажется, что ты уже закончила. Свободна, неуд, — припечатывает учитель.

В неверии открываю рот.

— Да, Татьяна Ивановна, за что?

— Меньше записочками будешь обмениваться. Ты можешь идти.

В бешенстве скидываю свои принадлежности в рюкзак и закидываю его на плечо.

Вскакиваю со стула, направляясь к выходу.

— Татьяна Ивановна, — хриплый голос новенького заставляет взбеситься ещё сильнее, — это моя записка.

— А ты, Рязнов, тоже решил сдать мне работу до звонка?

Из-за него все.

— Ой, заткнись, а, — шиплю, проходя мимо их с Глебом парты.

Новенький хмурится, провожая меня потемневшим взглядом.

Выскакиваю из класса, сдираю с плеча рюкзак, закрываю им лицо и визжу изо всех сил. Толщина рюкзака позволяет мне приглушить этот дикий вопль.

Прооравшись, чувствую значительное облегчение. Но вот злость на новенького увеличивается в сто раз.